История повторяется, но в последнее время она делает это каждые четыре года и каждый раз - как будто специально к нашим выборам. Весной 1999 г. очередная парламентская кампания в России разворачивалась на фоне натовских бомбардировок Югославии, весной 2003 г. - на фоне войны в Ираке. И тогда и сейчас она сопровождалась резким ростом антиамериканских (антизападных) настроений и общим полевением общественной атмосферы, точнее ее дрейфом в сторону "политического патриотизма". Рассмотрим, однако, различия между нынешней ситуацией и четырехлетней давности.
   В 1999 г. Россия была едва ли не единственной противницей военных действий. Сейчас она в одном лагере с Францией и Германией. Кроме того, у нее немало сторонников в странах-участницах антииракской коалиции. В 1999 г. возмущение действиями НАТО достигло в России высшей степени накала, объединив практически весь политический спектр. В 2003 г. о неприятии войны, как и четыре года назад, также заявляют практически все политические силы, но истерику демонстрирует лишь левый фланг - коммунисты и "патриоты". Остальные сохраняют спокойствие, трезво оценивая свои возможности повлиять на развитие ситуации. В целом полевение общественной атмосферы носит гораздо более умеренный характер.
   Умеренность эта связана не в последнюю очередь с изменениями в расстановке сил, произошедшими за четыре года.
   В 1999 г. левый фланг был гораздо мощнее. Накануне выборов он выглядел безусловным фаворитом. Коммунисты были настолько уверены в победе, что могли позволить себе роскошь идти в поход за властью "тремя колоннами" (коммунисты, аграрии, "патриоты"). В 2003 г. разговоры ведутся больше о необходимости сохранения единства - тем более актуальной в свете проявившихся в последнее время разногласий между руководством КПРФ и НПСР.
   В 1999 г. единая "партия власти" отсутствовала как таковая. Только-только начиналось ее восстановление снизу, усилиями губернаторов. Причем процессу этому с самого начала была свойственна острая конкуренция. Не успел Ю.Лужков зарегистрировать "Отечество", как ряд региональных баронов, не пожелавших идти в услужение к московскому мэру, начал формировать "Голос России". Намечалось также создание третьего "губернаторского блока" - "Всей России". В начале 2003 г. "партия власти", напротив, была едина как никогда. Конкуренция различных бюрократических кланов из области межпартийных столкновений давно переместились в сферу борьбы за теплые места в неделимой "Единой России".
   На правом фланге в начале 1999 г. царили полный разброд и шатания. В конце предыдущего года демократы объявили о создании коалиции "Правое дело", но отдельные лидеры (С.Кириенко) уже начали поглядывать на сторону, занявшись самостоятельным поиском союзников. О "Яблоке" и говорить нечего. Оно вообще не считало соседей по либеральному лагерю серьезными соперниками и ни в какие переговоры с ними вступать не собиралось. В 2003 г. "яблочники" вновь отвергли предложение о союзе, но на этот раз их контрагентом была не аморфная коалиция непонятно кого непонятно с кем, а ничем не уступающая "Яблоку" партия (кое же в чем даже явно его превосходящая).
   Другими словами, на начало 2003 г. соотношение сил на политическом поле по сравнению с ситуацией четырехлетней давности отличается заметным сдвигом вправо. Тем не менее социологические опросы рисуют совершенно иную картину. Согласно им, КПРФ и "Единая Россия" на предстоящих парламентских выборах наберут примерно по 25% голосов, ЛДПР - 5-10%, а СПС и "Яблоко" с трудом преодолеют 5%-ный барьер, причем одно из них может и не попасть в Госдуму. В общем налицо явный сдвиг влево по сравнению с выборами 1999 г., на которых Компартия получила 24% голосов, ЛДПР - меньше 6%, два отряда "партии власти" ("Единство" и ОВР) - около 37% на двоих, СПС и "Яблоко" - около 15%.
   Это, конечно, полностью согласуется с утверждениями коммунистов о резком полевении страны за несколько лет путинского правления. Но они каждую осень, начиная с 1992 г., обещают социальный взрыв и голодные бунты. И где они, эти взрывы и бунты? Прогноз коммунистов может оправдаться только в одном случае - если верно то, что маятник электоральных настроений уже достиг крайнего правого положения и теперь движется в обратную сторону. Но на это как раз не похоже. Маятник сейчас находится где-то посередине, причем свое движение вправо еще не прекратил.
   Из крайней правой точки маятник начал движение летом-осенью 1991 г., достигнув противоположного края в декабре 1995 г. После августовского кризиса 1998 г. какое-то время казалось, что инерция отката влево еще не исчерпана, однако выборы 1999 г. показали, что это не так. Если даже предположить, что к настоящему моменту смещение вправо прекратилось, остается непонятным, когда маятник успел накопить потенциальную энергию для смены вектора движения. Для того чтобы этот потенциал был достаточным, маятник должен уйти далеко вправо, приведя к власти отъявленных либералов. Однако либералов во власти негусто - во всяком случае, не намного больше, чем в ельцинские времена. Власть сосредоточена в руках самых что ни на есть центристов. Вполне возможно, что движение маятника замедлилось, однако резервов для перемещения вправо еще достаточно, и оно, судя по всему, еще не завершилось. Конфликт между бюджетополучателями и налогоплательщиками, между бюрократией и бизнесом только набирает силу, а нынешняя политика государства по традиции уделяет интересам первых (бюджетополучателей и чиновников) гораздо больше внимания, нежели того требуют интересы общества в целом.
   Так что дело скорее всего не в левом дрейфе настроений избирателей, а в общем несовершенстве такого инструмента, как социологические опросы. С их помощью пытаются определить победителя состязания еще до того, как станет ясно, по каким правилам пойдет игра и что это вообще будет: бокс или футбол. Ощущение сдвига влево создается не в последнюю очередь за счет тех респондентов, которые либо не собираются приходить на выборы, либо еще не решили, за кого голосовать, либо намерены высказаться против всех. В нынешней России чем правее избиратель, тем скорее он оказывается в одной из упомянутых категорий - по крайней мере, в период между выборами. С приближением дня голосования правый электорат постепенно выходит из спячки и определяет свои предпочтения. Тем не менее хотелось бы посоветовать либералам не полагаться на подобный "естественный ход вещей", а более активно трубить побудку своему избирателю. Есть риск, что он явится на участок для голосования толком не проснувшись и, чего доброго, кинет свой бюллетень не туда, подтвердив таким образом прогноз о левом дрейфе.

1. Либералы: кому и какими они нужны

   В начале 2003 г. был окончательно поставлен крест на возможности создания избирательного блока СПС и "Яблока". Инициатива вновь принадлежала "правым", но на этот раз все было обставлено таким образом, что у наблюдателей возникли определенные подозрения.
   Во-первых, "правые" обратились к "яблочникам" не напрямую, а через посредников, пригласив в качестве таковых видных бизнесменов, в том числе спонсирующих и ту и другую партию. Во-вторых, СПС пошел на беспрецедентную уступку: отвечая требованиям "Яблока", он согласился расстаться с двумя виднейшими своими лидерами - Е.Гайдаром и А.Чубайсом. Шаг был в высшей степени рискованным: если бы "Яблоко" приняло эту жертву, "правые" полностью потеряли бы лицо. Да и вообще встал бы вопрос о дальнейшем существовании Союза правых сил. Гайдар и Чубайс - фигуры для СПС гораздо более знаковые, чем, например, Немцов или Хакамада. Уйди Гайдар или Чубайс из партии, и от нее отвернулся бы не только "коренной" электорат, но и цвет ее актива. Однако "правые", по-видимому, все прекрасно просчитали. "Яблоко" отказалось объединяться и на предложенных условиях. Взамен оно выдвинуло новые, еще более жесткие, а потом и вовсе отказалось от переговоров.
   Есть все основания полагать, что "яблочники" с самого начала понимали подоплеку предложений "правых". Тем не менее даже эти догадки не давали им никаких козырей, поэтому они и решили не рисковать. В чем-то "яблочники" правы - в этой игре у них не было шансов на победу.
   Судя по всему, "правые" организовали этот спектакль не столько для широкого зрителя, сколько для узкого круга критиков, то есть для представителей крупного бизнеса, спонсоров. Целью перфоманса было доказать, что с "Яблоком" в принципе невозможно договориться - даже если дать ему все, что оно требует. "Яблочники" могли переиграть "правых" только при одном условии - если бы они хоть сколько-нибудь допускали возможность объединения. Им и делать ничего не надо было бы - просто согласиться и тем самым поставить "правых" перед необходимостью выполнять обещанное: пусть бы те тогда выбирались из ловушки, в которую сами себя загнали. Но поскольку нет на свете силы, способной заставить "Яблоко" отказаться от организационной самостоятельности (а именно об этом и шла речь, в какую бы форму ни облекались объединительные инициативы), то "правые" могли ничего не опасаться. Они продемонстрировали "добрую волю", а "яблочники" - "неспособность договариваться". Последнее, впрочем, ни в каких особых доказательствах давно не нуждается, но в СПС, вероятно, знали, что есть люди, до сих пор в это не верящие. Скорее всего, в виду имелся только один человек, мнение которого в данном случае является решающим, - глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, основной и едва ли не единственный спонсор "Яблока". Его разочарование может обойтись "Яблоку" очень дорого, тем более что в последнее время они довольно сильно разошлись еще в одном весьма важном вопросе - о СРП: Ходорковскому соглашения о разделе продукции решительно разонравились, а "Яблоко" по-прежнему числится их адептом.
   Конечно, даже в случае окончательного охлаждения отношений со спонсором совсем без средств "Яблоко" не останется (администрация президента замолвит за него словечко перед кем-нибудь с деньгами), но будет ему не до жиру - хватит только на жизнь впроголодь, а об экспансии придется забыть. Хотя, по всей видимости, с некоторых пор "яблочники" не помышляют ни о какой экспансии. В их возражениях против объединения с "правыми" все меньше агрессии и все больше усталости: "Что вы к нам пристали? Не хотим мы никакой большой игры! Оставьте нас в покое на нашем электоральном клочке!" Что ж, это тоже выбор. Но делая его, важно не ошибиться в расчетах.
   У "Яблока", действительно, большие разногласия с СПС. В своей пропаганде "яблочники" явно ориентируются на бюджетополучателей, тогда как "правые" - в первую очередь на налогоплательщиков. Однако "Яблоко" серьезно заблуждается, если думает, что его избиратель - это нищий бюджетник. Нищему бюджетнику не до либерализма, он ищет не свободы, а покровителя и голосует либо за коммунистов, либо за "партию власти". Человек, планирующий отдать свой голос "Яблоку", как правило, достаточно обеспечен, но по чисто психологическим причинам чувствует себя обобранным государством и отождествляет себя с бюджетниками. Нежелание такого избирателя идти в одном строю с "правыми" обусловлено скорее обидой, нежели практическими соображениями. Если ставки будут высоки и на кон будут поставлены именно интересы, а не эмоции, он может на время позабыть об обидах. Объединение СПС и "Яблока" на позициях либерализма, то есть вокруг требования поставить власть под контроль общества, могло бы создать базу для такого рода "большой игры". Отказываясь от этой возможности, "Яблоко" закрывает себе путь для выхода на качественно новый уровень политической борьбы. Круг своих избирателей среди бюджетополучателей ему все равно не расширить, а налогоплательщикам причины, по которым "яблочники" отказываются объединяться с "правыми", отнюдь не кажутся убедительными: какие-то там ельцинские времена, "неправильные" реформы, "грабительская" приватизация - словом, преданья старины, хоть и не глубокой.
   Самое же главное, с годами все очевиднее, что идиосинкразия "Яблока" к объединению с соседями по политическому спектру обусловлена прежде всего страхом разрушить иерархию, сложившуюся внутри партии. Любые организационные изменения неизбежно повлекут за собой то, что обычно называется циркуляцией элит: вторые станут первыми, первые отойдут в тень, а то и вовсе останутся не у дел. С такой перспективой "яблочное" руководство смириться не в состоянии. Для него легче умереть естественной политической смертью, чем собственноручно отворить дверь тем, кто его сменит. "Яблоко", видимо, хочет жить вечно, но вечная жизнь в политике сродни вечной любви - она намного короче, чем обыкновенная.
   Если корень всех "яблочных" проблем - в непонимании того, кому и зачем оно, "Яблоко", нужно, то ахиллесовой пятой Союза правых сил является неспособность осознать, каким он нужен своим избирателям и сторонникам. Председатель Федерального политсовета СПС Б.Немцов недавно отнес Союз правых сил к тому типу партий, чей имидж в глазах электората гораздо хуже, чем они этого заслуживают¹. Если Немцов и прав, то благодарить за это ему следует прежде всего себя: ведь последние несколько лет именно он - "лицо" Союза правых сил.
   Причем нынешние действия руководства СПС по формированию имиджа партии до боли напоминают потуги четырехлетней давности, когда лидеры коалиции "Правое дело" разъезжали по стране с поп-музыкантами, плясали на концертах в майках с надписью "Ты прав!", а их рейтинг тем временем никак не мог отклеиться от отметки "1%". Лишь когда началась реальная предвыборная борьба, открытые схватки с оппонентами, аморфный образ "правых" начал формироваться во что-то вразумительное.
   Проблема СПС состоит в том, что его руководство боится выйти за рамки пиар-проекта, целиком основанного на инерции политического сознания. Вместо того чтобы опережать события, оно едва ли не сознательно плетется у них в хвосте, цепляясь за ошметки вчерашних мифов и предрассудков. Союз правых сил шарахается от одной мысли предстать в глазах избирателей как буржуазная партия. Его представители когда-то делали подобные заявления, но были строго отчитаны политтехнологами и политологами. Такой несомненный авторитет в политической науке, как Герман Дилигенский, в свое время прямо указал "правым" на недопустимость открытого позиционирования в качестве буржуазной партии. По его словам, "ни одна действительно буржуазная и предпринимательская партия на Западе не может себе позволить ничего подобного, потому что это политическое самоубийство"².
   Эта критика во многом верна. Нет ничего глупее, чем кричать о себе: "Мы за буржуев, мы за богачей, поэтому голосуйте за нас!" Но кричать глупости и определять приоритетные для себя социальные группы - все же разные вещи. Никуда не деться от того, что СПС - это партия, отстаивающая прежде всего интересы налогоплательщиков, менталитет которых в наших условиях носит именно буржуазный, неоконсервативный характер. Попытка выдать себя за главных защитников бюджетополучателей у СПС все равно не пройдет (хотя на самом деле буржуазной партии есть что предложить и им - но об этом ниже).
   Можно привести еще ряд возражений по поводу того, насколько недопустимо для какой-либо российской партии позиционировать себя в качестве буржуазной. Во-первых, буржуазные партии Запада никогда не стояли перед необходимостью сплотить свой собственный, базовый, электорат. Им нужно было расширить круг избирателей, выйти за рамки среднего класса. Задача же современных российских "правых" состоит именно в мобилизации близких им по мировоззрению слоев населения, не проявляющих, как правило, особенного интереса к политике вообще и выборам в частности. И здесь апелляция к буржуазным ценностям, к защите интересов малого, среднего и прочего бизнеса была бы весьма нелишней.
   Во-вторых, начиная с 20-х годов прошлого века партийные системы Запада формировались и действовали в условиях доминирования конфликта между собственниками и наемными работниками. Открыто назвать себя сторонниками первых означало рисковать чрезмерным сужением электоральной базы. Отсюда популярность обращения к самым общим консервативным ценностям, в том числе конфессиональным. В современной России доминирующим общественным конфликтом является конфликт между налогоплательщиками и бюджетополучателями. В условиях этого конфликта собственники и работники сплошь и рядом оказываются в одном лагере - интерес и тех и других заключается в том, чтобы как можно меньше отдавать государству. Буржуазность - это, конечно, очень неприятный раздражитель для бюджетополучателей, но отнюдь не для тех, кто зарабатывает деньги в негосударственном секторе.
   Кроме того, даже если "правые" будут всячески избегать признания себя буржуазной партией, не следует думать, что их не выставят в таком качестве противники и конкуренты. Причем последние сделают это в выгодном для себя, а не для них свете. По сути, от желания или нежелания СПС считаться партией предпринимателей ничего уже не зависит. "Яблоко" давно называет "правых" выразителями интересов крупного бизнеса, а все остальные - вообще компрадорами, прислуживающими Западу.
   СПС сам виноват в своих бедах: он ничего не сделал для реабилитации буржуазных ценностей, смысл которых отнюдь не в прославлении богатства и благополучия немногих (как это пытаются представить политические оппоненты "правых"). Буржуазные ценности - это свобода, ответственность, правопорядок, благополучие большинства. И эти ценности разделяют самые широкие слои населения. Это признает, например, "красный губернатор" М.Машковцев, не отрицающий, что большинство жителей России считают себя сторонниками капитализма и рыночной экономики³. Но почему-то этого не хотят признать лидеры "правых".
   Нет, СПС - это не буржуазная партия. Будь он таковой, он думал бы не о том, как отвести от себя подобные "обвинения", а о том, каким образом обернуть их к своей наибольшей выгоде. Пока что у СПС имидж не партии предпринимателей, а партии богатых бездельников, проматывающих случайно (и не совсем честно) доставшееся им состояние. Понятно, что в таком виде Союз правых сил не способен вызывать симпатии ни у кого - ни у "социально близких" групп населения, ни тем более у бюджетополучателей.
   Между тем отношения с последними для "правых" далеко не так бесперспективны, как может показаться. Сейчас, когда на штандарте любой партии начертано "Все лучшее - бюджетникам!", когда интересы бюджетополучателей принято фактически отождествлять с интересами страны в целом, бытует стойкое заблуждение, что сами бюджетополучатели больше всего любят, когда перед ними заискивают. Ничего подобного! Как все нормальные люди, бюджетополучатели уважают сильных и не доверяют подхалимам. Да, то, что они зависят от государства и поэтому голосуют за КПРФ или "партию власти", обусловило доминирование бюрократии в российской политике. Но это не значит, что от начальства им нужны главным образом славословия в свой адрес. Бюджетополучатели голосуют за чиновников потому, что ждут от них наведения порядка и пресечения воровства, а это, по их мнению, автоматически приведет к повышению благосостояния "простого народа". Однако за какого бы начальника, "красного" или "белого" (точнее, "розового"), они ни голосовали, порядка не становится больше, а воровства меньше. Отсюда и двойственность отношения бюджетополучателей к чиновникам: с одной стороны, им они верить перестали, а с другой - верить-то больше некому!
   Вот здесь у современной российской буржуазии и появляется поле для маневра, где кодовым становится слово "хозяин". Кто такой предприниматель, если не хозяин, способный навести порядок у себя на предприятии и пресечь воровство гораздо лучше, чем любой начальник? Когда крупные российские бизнесмены идут во власть в регионах, они и не думают скрывать своего богатства - напротив, козыряют им как свидетельством успеха в хозяйственной (хозяйской) деятельности. И в последнее время этот козырь все чаще срабатывает. Самый яркий пример - победа А.Хлопонина на губернаторских выборах в Красноярском крае. Бывший гендиректор "Норникеля" не пытался убедить избирателей, что является полным бессребреником и вообще ангелом во плоти. Он представлял себя именно как опытного менеджера, управленца буржуазного типа. Управленцами бюрократического типа - вроде главного соперника Хлопонина А.Усса - красноярцы были сыты по горло. Они предпочли увидеть во главе края настоящего хозяина, а не того, кто, числясь охранником при бесхозном имуществе, за бесценок распродает его друзьям и родственникам.
   Если бы СПС действительно был буржуазной партией, то и избиратели воспринимали бы его как партию хозяев, а не богатых бездельников. Впрочем, справедливости ради следует признать, что в глазах населения подавляющее большинство предпринимателей отнюдь не тянет на роль хозяев. Какая-то их часть, наиболее сросшаяся с бюрократией и совместно с нею доящая казенный бюджет, имеет репутацию воров; другая, обустроившая собственный уголок и ничего не желающая знать о делах остального общества, - куркулей. Но тогда на плечи правой партии ложится еще более ответственная задача - выступить посредником между буржуазией и обществом, инициатором подписания социального контракта между первой и вторым. А значит, СПС тем более обязан радикально изменить свою тактику, перестать благоговеть перед распространенными в общественном мнении (то есть в прессе) предрассудками и начать играть на опережение.
   Правда, и возглавлять такую партию должен не Б.Немцов - с его имиджем завсегдатая банкетов, фуршетов и прочих светских мероприятий, а лидер типа А.Хлопонина, зарекомендовавший себя именно хозяином, а не прожигателем жизни. Отговорки, что новых людей взять положительно неоткуда, силы здесь не имеют. В свое время Б.Ельцин отыскал себе преемника на полном безрыбье. Так что было бы желание. Речь, кстати, не идет о смещении Б.Немцова с поста председателя Федерального политсовета. Надо отдать ему должное, он немало сделал для организационного становления партии - одни его регулярные поездки по России, в ходе которых он собирает полные залы в студенческих и иных аудиториях, многого стоят. Речь о том, что с ролью символа партии, ее "лица" он явно не справляется и работает не столько на повышение, сколько не понижение рейтинга СПС. Короче говоря, как у "партии Немцова" у Союза правых сил перспектив нет. Впрочем, вряд ли у него есть перспективы как у лидерской партии вообще. СПС - пожалуй, единственная в нашей стране организация, которая не просто может, но прямо-таки вынуждена в целях собственного выживания заявить о себе как о классовой партии - партии самых широких слоев буржуазии и среднего класса, партии налогоплательщиков.
   Что бы ни говорили о сужении в этом случае социальной базы "правых", но в другом качестве СПС не нужен никому. Одно "Яблоко" у нас уже есть (да и оно потихоньку хиреет), а для второго такого же на российском политическом пространстве места нет.

2. "Партия власти": наказание невиновных
в предвкушении награждения непричастных

   В каком-то смысле четыре года назад "партии власти" было проще, чем сейчас. По крайней мере, было понятно, какая перед ней стоит задача: возродиться из пепла. События 1998 г. - сначала отставка В.Черномырдина, а затем августовский дефолт и формирование правительства Е.Примакова - оставили от "партии власти" сплошные руины, и её надо было восстанавливать практически с нуля. Этим занялись губернаторы, причём с таким рвением, что отвлекли на себя едва ли не всё внимание прессы, которой в противном случае не оставалось бы ничего другого, кроме как с тревогой следить за победным шествием коммунистов. Формирование же "губернаторских блоков" заставило СМИ на некоторое время позабыть о "левых", приведя тех в лёгкое замешательство и заставив отказаться от безмятежного почивания на лаврах.
   К 2003 г. "партия власти" была построена, на первый-второй сосчитана, а все неподконтрольные мельтешения пресечены. Но с другой стороны, если армия создана, она должна что-то делать - иначе солдаты начнут бузить и мародёрствовать. Тут-то и выяснилось, что ничего нового по части того, чем занять армию в мирное время, пока не придумано - во всяком случае, по сравнению с тем, что некогда придумала КПСС. У последней универсальным рецептом была т.н. общественная работа, то есть бурная имитация деятельности, не имеющая никакого позитивного содержания и сводящаяся к составлению и отправлению отчётов (наверх) и инструкций (вниз). Отличие этой имитации от обыкновенной саморекламы (говоря современным языком - пиара), состоит в том, что она не предназначена никому, кроме вышестоящего начальства и нижестоящих подчиненных, и у более широкой публики не способна вызвать ничего, кроме раздражения.
   Проблема "партии власти", в роли которой на нынешнем этапе выступает "Единая Россия", заключается в том, что ей необходимо не просто организовать "общественную работу", но и придать ей видимость пиара. А это не так-то просто. В чём была прелесть "Медведя" во времена избирательной кампании 1999 г.? В том, что организация с таким названием существовала исключительно виртуально - на страницах прессы и в телерекламе. Это была пустая форма, в которую можно было залить любое содержание. Другими словами, это был голый пиар.
   С "Единой Россией" это уже не срабатывает. "Единство и Отечество" - громоздкая структура с массовым членством, внушительным аппаратом, исторгающим море бумаг, и достаточно широким кругом руководителей, погружённых в интриги и межклановую борьбу. Создать видимость кипучей деятельности, направленной не вовнутрь, а вовне, в подобной организации гораздо сложнее. Периодического появления отдельных лиц на экране телевизора уже мало: необходимо, чтобы о себе как-то заявляла сама партия - многочисленные активисты и сеть региональных отделений. Такая атмосфера порождает странные прожекты - вроде торжественного обещания установить партийный контроль над своевременной выдачей зарплат бюджетникам или увешивания улиц плакатами, заверяющими граждан в том, что всё идёт по плану. От "общественной работы", рассчитанной исключительно на начальство, эти прожекты отличаются тем, что они выносятся на всеобщее обозрение, благодаря чему глупость затеянного становится саморазоблачительной.
   Получается, что "Единая Россия" копирует КПСС, но делает это в условиях, кардинально отличающихся от тех, что имели место двадцать лет назад. В 1983 г. в стране не было свободных выборов, и власть могла нести с телеэкранов и газетных страниц какую угодно околесицу - это ей ничем не грозило. "Единой России" каждая высказанная вслух дурацкая идея тут же аукается падением рейтинга. В итоге "КПСС наших дней" не удалось добиться особых успехов в соревновании с прямой наследницей настоящей КПСС - Компартией РФ. Обе идут ноздря в ноздрю - лишь временами чуть опережая одна другую. Причём КПРФ находится в лучшем положении. Её "общественная работа" ведётся отнюдь не для галочки, многим её активистам и рядовым членам она нужна как вода в жаркий день, чтобы утолить тоску о "прекрасном вчера". В "Единой России" "общественная работа" - это сущий маразм, имитация в чистом виде.
   Особенностью современной эпохи по сравнению со вчерашней является, однако, то, что за допущенные провалы приходится платить не когда-нибудь, а прямо сейчас. Так что дистанция между "любимцем партии" и козлом отпущения зачастую бывает не такого уж огромного размера. Именно это почувствовал на себе председатель Генсовета "Единой России", а по совместительству председатель её Центрального исполкома Александр Беспалов. Ещё вчера он вовсю рулил партией, а сегодня оказался ответчиком за всё - за отказывающийся расти рейтинг, за растранжиривание выделенных на партстроительство средств, за неумеренную саморекламу, за претенциозные, но лопнувшие проекты и т.д., и т.п.
   Чего греха таить - все эти упрёки весьма и весьма небезосновательны. Но чего ожидали от А.Беспалова люди, поставившие во главе аппарата партии безликого функционера? Что он внезапно обнаружит скрытые доселе организационные и политические таланты, а также замечательные бескорыстие и самоотверженность, которые заставят его дни и ночи проводить в думах о том, чем бы ещё помочь родной партии? Если такие надежды действительно имели место, то можно только удивляться наивности тех, кто их питал. Ведь дело даже не в Беспалове, независимо от того, хорош он или плох. Дело в самой "Единой России", представляющей собой нечто вроде госпредприятия, выпускающего не пользующуюся спросом продукцию. Назначь его директором самого талантливого менеджера - он или будет вынужден немедленно уйти в отставку, или, сообразив что к чему, приступит к бурной имитации деятельности с максимальной выгодой для себя. Понятно, что у А.Беспалова не было недостатка в недоброжелателях: его хлебному месту завидовали многие, а сам он, судя по всему, был не в ладах с реальностью, и его амбиции явно превосходили его способности. Но, добившись перевода руководителя Генсовета и Исполкома на новую должность (в "Газпром"), его противники не смогли найти альтернативу беспаловской линии - им осталась всё та же имитация. Так, вместо заботы о выдаче зарплат бюджетникам они организовали борьбу против повышения энерготарифов (как будто никто не догадывается, что этот бескомпромиссный протест санкционирован сверху).
   В принципе, будь у нас вместо "партии власти" нормальная правящая партия, никакой "общественной работы" не понадобилось бы. Вполне хватило бы эффективной работы представителей партии в правительстве и прочих властных структурах. Но то-то и оно, что никаких представителей у "партии власти" нигде нет. Власть живёт сама по себе, а "партия власти" выполняет роль её агента в остальных сферах общественной жизни. Отсюда и все проблемы.
   Как ни удивительно, гораздо больше, нежели "Единая Россия", реальную политическую партию напоминает такое аморфное образование, как Народная партия РФ, созданная на базе группы "Народный депутат". По сути, первые политические партии представляли собой именно подобного рода свободные объединения независимых друг от друга депутатов. Депутаты приходили в парламент каждый своим путём и уже в его стенах объединялись во фракции. Характерный пример таких протопартий - виги и тори в Англии или федералисты и республиканцы Т.Джефферсона в США. В отличие от них, НПРФ действует в условиях достаточно жёстко структурированного политического поля. И здесь аморфность её позиций работает против неё. "Народные депутаты" не могут что-то предложить избирателю именно как партия. Как отдельные депутаты-одномандатники - могут, а как партия - нет.
   Все проекты, с которыми в последнее время выступала НПРФ, - также не более чем имитация. Например, организованный "Единой Россией" сбор подписей против повышения энерготарифов в регионах - это почти буквальное повторение кампании, предпринятой "нардепами" полугодом ранее. Правда, оспаривать друг у друга пальму первенства им в данном случае бессмысленно. Партии, являющейся одним из инструментов, при помощи которого администрация президента проводит через Госдуму нужные ей решения, так же глупо протестовать против начальственной воли, как и её коллегам по Координационному совету центристских объединений.
   Надо отметить, что НПРФ и сама ощущает шаткость своего положения. Недаром её представители внесли в Госдуму законопроект, предоставляющий право на создание фракций партиям, которые, не преодолев 5%-ного барьера, тем не менее провели в парламент некое минимальное число депутатов по одномандатным округам. Дело в том, что "Народный депутат" создавался ещё в последние месяцы работы Госдумы второго созыва - с целью привлечь в его ряды максимальное количество независимых депутатов, которые до этого предпочитали состоять в подконтрольной коммунистам группе "Народовластие". Примерно такую же функцию НД выполнял и в начале деятельности нынешней Госдумы. Не исключено, однако, что в следующем составе нижней палаты ситуация изменится настолько, что надобность в накопителе независимых депутатов, уводящем их из-под потенциального контроля коммунистов, отпадёт, а всем, кто захочет держаться поближе к власти, будет рекомендовано вступать непосредственно в "Единую Россию". Недавний переход в последнюю председателя думского комитета по международной политике Д.Рогозина, занимавшего в НПРФ пост заместителя председателя партии (их там, впрочем, целых семь), можно рассматривать как свидетельство того, что такой сигнал уже подан. Поэтому какие-то гарантии лидерам НПРФ не помешали бы.

3. "Коммунисты и патриоты":
маленькие трещины в большом монолите

   Компартия РФ - настоящий пик Коммунизма на российском партийно-политическом ландшафте, одиноко возвышающийся среди невысоких холмиков и разного рода искусственных конструкций, легко сдуваемых первым же сильным порывом ветра. На уровне фундамента КПРФ - монолит, однако в её верхушке медленно, но верно образуются мелкие трещины, прокапываемые всевозможными "муравьями". Последние делятся на две категории. Первая - так называемые нотабли, то есть люди, добившиеся благодаря КПРФ определённого общественного положения и теперь использующие его исключительно в собственных целях, не очень-то оглядываясь на интересы партии. Время от времени Компартии расстаётся с некоторыми из них, но на освободившееся место тут же приходят новые. Вторая категория "муравьёв" - бизнесмены, которых коммунисты берут под своё крыло, включают в избирательные списки, вводят в руководство дочерних организаций (вроде НПСР) - всё это в надежде на то, что, поделившись деньгами, они будут смирно посиживать на отведённом им месте и не требовать большего. Бизнесмены же предпринимательской хватки отнюдь не теряют и скоро начинают тянуть одеяло на себя, лезть не в свои дела и т.п.
   До прошлого года основной головной болью руководства КПРФ были нотабли. Но постепенно всё больше неприятностей стали доставлять и бизнесмены. Началось с Санкт-Петербурга. Здесь в 2000 г. на посту руководителя городского отделения КПРФ Юрия Белова сменил человек "новой формации" - Олег Корякин. Вероятнее всего, решающую роль сыграло обещание Корякина поправить финансовые дела парторганизации: Белов по профессии был преподавателем, а по призванию - идеологом "русского социализма", и до низменных материй руки у него не доходили. Корякин же не был лишен деловой жилки, которой и не хватало питерским коммунистам. Дела парторганизации он действительно немного поправил, но к решению этой задачи пошёл единственным доступным ему путём - вступив в контакт с представителями бизнеса. Те были не против поспособствовать успеху партии, но, конечно, не забесплатно. В обмен они потребовали поддержки на выборах, которая в итоге и была им оказана. В список избирательного блока "Коммунисты и патриоты Санкт-Петербурга" на выборах в Законодательное собрание города (декабрь 2002 г.) было включено несколько предпринимателей - причём, как правило, в самых проходных для коммунистов округах. Политика уступок "классовому врагу" очень возмутила Ю.Белова. Ещё летом 2002 г. он разразился серией статей с резкой критикой по адресу своего преемника. К мнению Белова прислушались и в руководстве партии. В самом деле, можно иногда допустить "эквивалентный обмен" с "национально ориентированным" бизнесом, но отдавать ему за бесценок самые вкусные куски - это чересчур.
   Поэтому, несмотря на однозначный успех "Коммунистов и патриотов" на выборах в региональный парламент (в ЗС прошли семь кандидатов, образовавшие там фракцию КПРФ-НПСР), О.Корякин так и не дождался похвал. Наоборот, его попросили освободить партийный пост. Корякин некоторое время сопротивлялся, но в конце концов уступил место "проверенному кадру" - депутату Госдумы Святославу Соколу. Руководство КПРФ можно понять. Фракцию, которую коммунисты получили в городском Законодательном собрании, трудно назвать представительством партии. Она представляет интересы прежде всего собственных членов и не в последнюю очередь - бизнесменов, проведённых коммунистами в региональный парламент.
   Характерно, что и поведение фракции КПРФ-НПСР существенным образом отличалось от линии, которой ранее придерживались депутаты от КПРФ. Раньше коммунисты дружили с губернатором В.Яковлевым, в новом же составе ЗС они взяли сторону его противников и при выборах спикера поддержали кандидата от "Единой России" В.Тюльпанова. За это фракция получила комитет по бюджету, но его возглавил как раз один из бизнесменов - В.Барканов. В итоге партия осталась ни при чём.
   Скандал с О.Корякиным не получил бы, наверное, такого размаха, если бы не наложился на другой конфликт - между руководством КПРФ и председателем Исполкома НПСР Геннадием Семигиным. Семигин - типичный представитель тех бизнесменов, которых Компартия в 1999 г. включила в свой общефедеральный список в обмен на услуги финансового характера (или обещание таковых). Причём ему было оказано особое доверие - он стал сопредседателем Агропромышленной депутатской группы и вице-спикером Госдумы от АПДГ, а кроме того, возглавил Исполком Народно-патриотического союза. Но, как это часто бывает, вместо дивидендов руководство КПРФ получило одни убытки. Г.Семигин почему-то начал стараться не для партии, а для себя. Вместо того чтобы передавать деньги, собираемые на "народно-патриотическое" дело, в Координационный совет НПСР - феод руководства КПРФ, он сосредоточивал их в созданном при Исполкоме НПСР фонде, который, естественно, сам и контролировал. Более того, Семигин стал активно вмешиваться в сферы, к которым руководство КПРФ никогда не подпускало посторонних. Он выказал претензию на участие в определении избирательной тактики партии и в формировании её общефедерального списка.
   Вообще-то у КПРФ вошло в обыкновение перед каждыми выборами объявлять о создании блока коммунистов, аграриев и патриотов. Но существование этого блока руководители партии мыслили как сугубо виртуальное, право же официально представлять интересы блока в Центризбиркоме отводили себе. То есть блок вроде бы и создавался, но с юридической точки зрения являлся фикцией. Понятно, что и формирование общефедерального списка оставалось прерогативой руководства КПРФ - именно оно решало, кто и на каких условиях туда войдет.
   Г.Семигин предложил сделать блок "Коммунисты, аграрии и патриоты" юридической реальностью. В этом случае формированием избирательного списка занимались бы руководящие органы не КПРФ, а НПСР, Г.Семигин же получал таким образом возможность вершить судьбы наравне с Г.Зюгановым.
   Разумеется, такой вариант лидеров КПРФ не устраивал совершенно. Претензии Г.Семигина были восприняты ими как исключительная наглость (кто, в конце концов, обеспечивал "коммунистам и патриотам" победу на выборах - КПРФ или какие-то буржуи?). Недовольство деятельностью Исполкома НПСР Г.Зюганов начал проявлять ещё в декабре 2002 г., нет-нет да и пиная в своих публичных выступлениях всяких там "купцов-союзников", "демонстративным мотовством" дискредитирующих оппозиционное движение⁴. В начале 2003 г. главные редакторы газет "Завтра" и "Советская Россия" В.Чикин и А.Проханов (по совместительству - сопредседатели НПСР) опубликовали статью "Операция "Крот"", в которой прямо назвали Г.Семигина агентом Кремля, засланным в руководство Народно-патриотического союза с целью развалить нерушимый блок коммунистов и патриотов. С Чикиным и Прохановым немедленно солидаризовался Г.Зюганов, давший понять "разного рода "купцам"", что их попытки "похлопывать партию кошельком по плечу" и "приватизировать КПРФ и НПСР" не пройдут⁵.
   Г.Семигин, преодолев некоторую растерянность, начал было возражать, даже подал иск о защите чести и достоинства от Чикина и Проханова, однако после того, как Зюганов подтвердил в суде, что патриотические главные редакторы лишь изложили его точку зрения, забрал заявление назад. Явная конфронтация с руководством КПРФ в его планы всё-таки не входила. Впрочем, избежать разрыва со своими вчерашними компаньонами ему, скорее всего, уже не удастся. Таких, как он, много, а Компартия одна. Ему она найдёт замену, а вот он ей - вряд ли.
   Любопытно, что в самый разгар конфликта за Г.Семигина неожиданно заступился С.Глазьев⁶ - ещё одно "слабое звено" в нерушимом блоке коммунистов и беспартийных. С ним, правда, лидеры Компартии предпочли открыто не ссориться: учитывая его растущую в партийных массах популярность, это было бы крайне неосмотрительно. Скандал замяли, с Глазьевым, видимо, поговорили приватно и всё уладили. Однако возможность образования эдакого "право-левого уклона" - союза нотаблей и бизнесменов - должна взволновать руководство КПРФ не на шутку. Это действительно взрывоопасная смесь. Компартия, безусловно, - монолит, и мелкие трещины ей не страшны. Но если эти трещины возникают на самом верху, да ещё сливаются друг с другом, велика опасность, что в один прекрасный день они дойдут и до фундамента.