События и процессы, определившие состояние партийно-политического поля страны к концу 2002 г., невольно вызывают в памяти картину четырехлетней давности. Тогда, осенью - в начале зимы 1998 г., было точно так же: что ни день учреждались и регистрировались новые партии и движения, политические игроки делили места в будущей Государственной Думе (и это при том, что до конца полномочий действующей оставалось еще больше года), а со страниц печатных изданий и экранов телевизоров велась скрытая, плохо скрытая и совсем не прикрытая предвыборная агитация.
   Заметна, правда, и разница. Сегодня уже никто, как в конце 1998-го, не примеривает шапку Мономаха, не приценивается к президентскому креслу, поскольку всем ясно, что на следующие четыре года это место уже занято. В лучшем случае делаются предположения, кто составит компанию известному лицу в грядущей президентской кампании, - и не более.
   Во-вторых, несмотря на то, что Минюстом зарегистрировано около полусотни партий (большинство из которых - новички в политической жизни), ни один из дебютантов не обнаружил достаточных способностей для преодоления 5%-ного барьера. Четыре года назад все было совсем иначе. Тогда не вызывало сомнения, что некоторые из парламентских партий уже не жильцы на этом свете и очень скоро их сменят новые политические игроки. Фаворитом дня выступало лужковское "Отечество", как магнитом притягивавшее к себе перебежчиков из чахнущего НДР и региональных "партий власти". На подходе было создание еще двух губернаторских блоков - "Голоса России" и "Всей России". Бурно кипела жизнь и на либеральном фланге, где формировалась коалиция "Правое дело".
   Сегодня новые субъекты партийно-политической жизни выглядят либо откровенными маргиналами, либо бледными копиями завсегдатаев избирательных кампаний. В реальном политическом пространстве "прописаны" только те партии (или их наследники), которые на выборах 1999 г. преодолели 5%-ный барьер. Группа лидеров настолько далеко вырвалась вперед, что у остальных участников забега нет никаких шансов сократить разрыв. И хотя в социологических опросах к головной группе нет-нет да примкнет какая-нибудь мнимая величина - например, давно вышедшие в тираж "Женщины России", - понятно, что это всего лишь "ложное солнце", появление которого обусловлено то ли сомнительностью методик опроса, то ли вообще непонятно чем.
   Следует признать, что по сравнению с прошлыми выборами Россия заметно продвинулась вперед на пути становления полноценной партийной системы. Соотношение сил основных фигурантов политической игры еще окончательно не определилось, но круг действующих лиц вырисовался достаточно четко. Из этого круга кто-то может и выпасть, но вот войти в него - уже вряд ли.
   Нам, конечно, до Западной Европы еще далеко. В частности, у нас до сих пор не сформировался такой неотъемлемый институт развитой партийной системы, как правящая партия. Но поводы для проведения аналогий, допустим с Францией, уже проглядываются. И у нас, и у них - прочные традиции централизованного государства, влиятельная бюрократия, сохраняющая свое положение вне зависимости от политической погоды. И у нас, и у них широкие слои населения питают к государству достаточно сложные чувства: с одной стороны, ему не доверяют и считают почти доблестью хоть в чем-то обвести его вокруг пальца, с другой, на него смотрят как на няньку, священный долг которой - все время быть рядом и в случае чего вовремя вытереть ребенку сопли. И у нас, и у них в обществе достаточно низок уровень взаимного доверия - отсюда трудности с самоорганизацией в любой сфере: от местного самоуправления до предпринимательства. (По части этих проблем мы, правда, далеко впереди французов всех.) И у нас, и у них (у французов, во всяком случае, на протяжении большей части ХХ века) на весь политический спектр есть (была) только одна сильно институционализированная партия - Коммунистическая, в то время как остальные представляют собой достаточно рыхлые образования.
   Есть, конечно, и различия. Во Франции, что ни говори, парламентаризм имеет вековые традиции, чем мы, по понятным причинам, похвастаться не можем. Кроме того, во Франции дефицит системности партийной жизни в значительной степени преодолен после перераспределения властных полномочий в пользу президента: закончилась череда правительственных кризисов, а президентские выборы стали фактором, катализирующим кристаллизацию политического спектра. В России же гипертрофированная роль президентской власти способствовала только усилению позиций бюрократии, а на партийной жизни почти никак не сказалась. И это, судя по всему, будет продолжаться до тех пор, пока в один прекрасный день президентом страны не станет партийный кандидат - причем неважно, от какой именно партии.
   В любом случае, характер различий между Россией и Францией таков, что их невозможно устранить разовым волевым усилием, например изменением "институционального дизайна". Необходимо долгое и кропотливое возделывание почвы, на которой произрастают данные институты. А это означает, что оптимистам, надеющимся за несколько лет построить в России двухпартийную систему, следует задуматься: сколько времени нужно, чтобы вырастить виноградник, урожай с которого годился бы на изготовление не дешевого пойла, а элитного вина? Если сама по себе партийная система сродни вину очень приличного качества, то двухпартийная система - это вино именно элитное. А поскольку та же Франция свою партийную систему (весьма, кстати, далекую от идеала двухпартийности) культивировала на протяжении не одного столетия, представляется крайне опрометчивым актуализировать лозунг "догнать и перегнать!".
   Наконец, третье отличие нынешней ситуации от имевшей место четыре года назад (и оно, судя по всему, тесно связано с тем, о чем говорилось раньше) состоит в следующем. Осенью 1998 г. в стране реально велось строительство партийных структур. К осени нынешнего года эта работа давно уже завершена или свернута. Более того - даже тогда, когда она действительно велась, налицо была не столько реальная организационная деятельность, сколько стремление как можно эффектнее подать ее в средствах массовой информации, отрапортовать об успехах и создать впечатление их грандиозности. "Создать впечатление" - это и есть основная суть партийной работы на современном этапе. "Имидж всё, остальное ничто" - похоже, именно эти слова вынесены в заголовок "памятки партстроителю" любой из действующих в стране политических партий.
   Причем если в прошлой кампании основные политические персонажи начали свой предвыборный сезон примерно за год до выборов, сразу после августовского дефолта, то на этот раз войска были выдвинуты на позиции гораздо раньше. "Единая Россия" начала свою избирательную кампанию весной 2001 г. - именно тогда было объявлено о слиянии "Единства" и "Отечества" в единую структуру. Компартия РФ - летом того же года, когда развернула борьбу против принятия Земельного и Трудового кодексов. Союз правых сил еще раньше, летом 2000 г., - предложив "Яблоку" союз и вечную любовь (этот шаг, правда, оказался фальстартом: в отличие от стандартной ситуации, когда невеста сначала для виду обещает подумать, после чего соглашается, "Яблоко" сначала для виду согласилось, затем взяло время на раздумье, а в конце концов отказало "жениху"). ЛДПР - вообще особый случай: ее предвыборное шоу не прекращается со времен первой попытки Владимира Вольфовича пробраться в президенты. И только "Яблоко" дольше всех держало паузу, зато въехало в избирательную кампанию на любимом коньке - борьба с Чубайсом, точнее с лоббируемой тем реформой РАО "ЕЭС".
   Никто не спорит: предвыборные шоу - необходимый элемент в партийной борьбе, иногда даже имеющий решающее значение. В истории постсоветской России отыщется не один пример сверхудачных рекламных кампаний, в ходе которых из политических мух удавалось раздуть изрядных размеров слонов, которые затем с легкостью занимали соответствующие экологические ниши, вытеснив оттуда менее расторопных предшественников. Так было с ЛДПР в 1993 г., так было с "Единством" в 1999-м. Однако тем, кто в своей политической тактике ограничивается предвыборными шоу, нужно помнить: с помощью рекламы иногда можно раскрутить товар, не имеющий потребительской стоимости (например, акции АО "МММ"), но в этом случае продавцу следует отдать себе отчет в том, что отныне его благополучие зависит от слепой фортуны. Выигрыши в лотерею потому и запоминаются, что очень редки; на проигрыши же не обращают внимания именно по той причине, что они случаются сплошь и рядом. Поэтому тем, у кого есть что реально предложить потребителю, было бы разумнее, соревнуясь с продавцами мыльных пузырей, не только тратиться на рекламу, но и заботиться о совершенствовании качества своего товара.

1. На правом фланге без перемен... А пора бы!

   Летом 2002 г. исполнилось два года с тех пор, как Союз правых сил обратился к "Яблоку" с призывом создать на будущих парламентских выборах единый избирательный блок. Эту годовщину лидеры СПС отметили тем, что обратились к "яблочникам" с очень похожей инициативой - на этот раз они предложили выдвинуть единого кандидата на президентских выборах. Предложение было расценено "яблочниками" как провокация и с негодованием отвергнуто (впрочем, как провокацию "Яблоко" воспринимает любую объединительную инициативу, исходящую от "правых"). Вообще-то, замечание "яблочников", что такого вопроса, как выдвижение единого кандидата в президенты, в повестке дня демократов просто нет, вполне справедливо. Некоторые представители "Яблока" (в частности, лидер питерского отделения М.Амосов) публично подтвердили возможность поддержки партией действующего президента. Что же касается "правых", то, согласно социологическим опросам, около 90% их электората хотят видеть на посту главы государства только В.Путина. Б.Немцов и прочие руководители СПС не могут об этом не знать. Другое дело, что "Яблоко" не оставило им другого варианта, поскольку два года назад отклонило предложение о создании единого избирательного блока на парламентских выборах. Так что "правым", пытавшимся вновь прощупать почву на предмет постановки данного вопроса, оставалось только одно - сделать это в косвенной форме: завести разговор о президентских выборах, имея в виду выборы думские.
   "Яблоко", конечно, не отказывается от координации усилий как таковой. Оно, например, готово вести переговоры о согласовании кандидатов в одномандатных округах. Кроме того, "Яблоко" не против объединения демократических сил в целом, просто для начала оно предлагает разработать единую платформу. Однако, зная о выдающихся способностях "яблочников" по части раздувания разногласий, трудно представить, что подобная платформа когда-нибудь появится на свет - во всяком случае предложенная в декабре Федеральным советом "Яблока" "Хартия новой демократической коалиции" менее всего напоминает такого рода документ, поскольку содержит требования, a priori неприемлемые для "правых" ("Лица, ответственные за создание в стране корпоративно-криминальной олигархической системы, в том числе те, которые, по мнению большинства граждан страны, несут ответственность за основные провалы реформ 90-х годов, не должны занимать лидирующие позиции в партиях, присоединившихся к Хартии"; "Лидеры политических партий, публично высказывавшиеся за поддержку войны в Чечне, в том числе использовавшие эту позицию во время избирательных кампаний, должны публично дезавуировать соответствующие выступления" и т.п.).
   Тем более что по части возведения непреодолимых преград между собой и СПС "Яблоко" давно уже от слов перешло к делу и сделало немало: в пух и прах разнесена предложенная "правыми" концепция военной реформы; под видом критики правительственного варианта реформы РАО "ЕЭС" начат очередной тур чубайсоборчества; отвергнута возможность компромисса в истории с созданием парламентской комиссии по расследованию событий 23-26 октября в Москве; видные "яблочники" в публичных выступлениях противопоставляют себя, как "социально ориентированную демократическую партию", Союзу правых сил - как "партии крупного олигархического капитала". И т.п.
   В принципе, "Яблоко" не исключает объединения с "правыми", но обусловливает его возникновением очевидной "тоталитарной угрозы". Оставив в стороне последнюю, признаем: налицо угроза существованию самих СПС и "Яблока". В деле распространения своего влияния на электорат они вот уже два года топчутся на месте и больше теряют, нежели приобретают. Причина этого - во многом в консервации сложившегося в 90-е гг. противостояния двух крыльев российского либерализма. Можно не соглашаться с Г.Павловским, когда тот утверждает, что "причины попадания СПС и "Яблока" в Думу-99 сегодня не существуют либо не являются более электоральными преимуществами"¹, но в одном он прав: раздельное существование двух организаций - СПС сам по себе, "Яблоко" само по себе - это пережиток прошлого. Не кто иной, как Г.Явлинский совсем недавно утверждал, что точку в разногласиях между двумя флангами либерального движения поставил августовский дефолт 1998 г. Однако каких-либо практических выводов из этого теоретического постулата лидер "Яблока" так и не сделал.
   Обычно утверждается - и особенно это любят повторять "яблочники", - что слияние двух партий не приведет к механическому объединению их электоратов. Наверное, это так. Но прав и Б.Немцов, когда подчеркивает, что сам факт объединения двух вечно пикирующихся "заклятых друзей" способен привлечь новых сторонников, увеличив тем самым совокупный электоральный потенциал новой правой партии². Конечно, многие из сторонников "Яблока", на дух не переносящие А.Чубайса и Е.Гайдара, будут в этом случае голосовать за КПРФ, НПРФ или "Единую Россию". Но где гарантия, что они не сделают этого, даже если "Яблоко" сохранит организационную невинность? Ведь, по большому счету, нужно быть очень большим поклонником Григория Алексеевича Явлинского, чтобы продолжать видеть в возглавляемой им партии реальную альтернативу и "правым", и "левым", и центристам. Эту иллюзию можно было питать до избирательного цикла 1999-2000 г. - но не после прихода в большую политику В.Путина. Спорный вопрос - существовала ли когда-либо альтернатива реформам "по-гайдаровски" (причем неважно даже, была ли она сформулирована в виде программы, а важно: существовали ли социальные и политические силы, опираясь на которые, можно было бы, преодолев бешенный напор многочисленных противников, провести ее в жизнь), но совершенно очевидно, что с началом "эпохи Путина" данный вопрос окончательно перешел в академическую область, и всем желающим приходится выбирать между актуальными вариантами, а не теми, о которых так сладко мечталось в годы политической юности.
   Социологические опросы, неизменно отводящие "Яблоку" твердые 5%, на самом деле говорят только об инерции политического сознания основной массы населения. Респондентам дают список партий и спрашивают, за кого они отдали бы голоса, если выборы состоятся в ближайшее воскресенье (с таким же успехом можно просить людей, не интересующихся футболом, оценить, исходя из названия, какая команда сильнее - "Ротор" или "Локомотив"). В условиях, когда не началась реальная схватка, когда еще не определилась главная интрига предвыборной борьбы, у равнодушных к политике людей спрашивать о чем-то нет смысла. Начнется игра, она и расставит все по своим местам.
   Что же касается людей, политике не чуждых, то они свой выбор делают заранее. И в этом плане особенно показательна ситуация в питерском отделении "Яблока" - самой сильной региональной организации партии. В 90-х гг. Региональная партия центра (РПЦ-"Яблоко") была одним из самых влиятельных политических объединений города, а ее фракция в Законодательном собрании второго созыва - одной из самых крупных. Но начиная с 2000 г. число депутатов в "яблочной" фракции постепенно таяло, и летом 2002 г. она не смогла даже перерегистрироваться, поскольку к этому времени в ее рядах оставалось всего три человека. Другие пятеро ушли кто куда - в основном в "Единую Россию" и в Народную партию РФ. О чем это говорит? Да о том, что питерские "яблочники" - самые "продвинутые" в партии - перестали видеть в "Яблоке" перспективную силу и предпочли поискать новое поле деятельности. Велика вероятность, что в разгар будущей федеральной избирательной кампании к такому же выводу придет и значительная часть "яблочных" избирателей. И, кстати, чем сильнее будет "Яблоко" увлекаться своим любимым занятием - стрельбой по Чубайсу, тем большие успехи ожидают его на поприще убеждения своих избирателей в необходимости голосовать за коммунистов.
   Конечно, "Яблоку" может улыбнуться удача, и оно вновь преодолеет 5%-ный барьер. Однако в то, что удастся достигнуть большего, не верят, похоже, и сами "яблочники". Но тогда возникает вопрос: стоит ли так крепко держаться за свои несчастные 5%? Не пора ли уйти - чтобы вернуться вновь, но уже в другом качестве и, возможно, под новым именем? Вот здесь, пожалуй, и кроется ответ. "Яблоко" держится за свою нынешнюю организационную форму не потому, что боится потерять электорат - по большому счету, он уже потерян. И, наверное, даже не потому, что "яблочные" лидеры опасаются утратить свое положение в политике - в конце концов, люди они способные, с немалым опытом, а спрос на тех, за кого двух небитых дают, будет всегда.
   Просто не надо забывать, что по своей сущности "Яблоко" - интеллигентская организация, и в мотивации его лидеров не на последнем месте стоит потребность доказать правоту своих идей. Так вот: если "Яблоко" объединится с СПС (а больше никто свою дружбу ему не предлагает), оно тем самым признает, что причины, в свое время заставившие "яблочников" отколоться от мейнстрима либерально-демократического движения, не носили принципиального характера, но объяснялись конъюнктурными соображениями, в частности нежеланием играть роль козла отпущения за издержки реформ. На это подавляющее большинство "яблочных" лидеров не пойдет никогда. Поэтому они скорее предпочтут уйти в "Единую Россию", в Народную партию, к Г.Селезневу, наконец (как это сделал бывший "яблочник" Е.Собакин), нежели дадут согласие на альянс с "правыми". Поэтому они до последней капли крови будут биться против "реформы по-чубайсовски", муссировать разногласия с "правыми", бойкотировать их законодательные инициативы и т.п. "Яблочникам" жизненно важно доказать невозможность объединения с СПС, поэтому они будут отстаивать организационную самостоятельность своей партии, даже если это будет грозить им непрохождением 5%-ного барьера.
   Впрочем, в немалой степени организационной обособленности "Яблока" способствует и нынешний "институциональный дизайн", в частности тот факт, что выборы в федеральный парламент проводятся частично по пропорциональной системе. Проводись выборы исключительно по одномандатным округам, деваться было бы некуда. Так, в Санкт-Петербурге, где нынешний состав Законодательного собрания избирается целиком по мажоритарной системе, "Яблоко" вынуждено было создать избирательный блок с СПС - влияние "яблочников" в городе заметно упало, и возникла реальная опасность не провести в местный парламент вообще ни одного кандидата. Конечно, по итогам прошедших недавно (8 декабря) выборов питерские "яблочники" намерены образовать в ЗС отдельную фракцию, но, во-первых, для это нужно не менее пяти депутатов, а их у "Яблока" только четыре, а во-вторых, не секрет, что многие партии начинались с избирательных блоков: после выборов выяснялось, что есть смысл и дальше оставаться в общей упряжке, тем более что партийное устройство не исключает сосуществования в рамках одной организации целого спектра течений и фракций. Другими словами, если бы выборы в Госдуму проводились исключительно по мажоритарной системе, создание единой правой партии стало бы реальностью еще несколько лет назад. Но при настоящем порядке вещей мы имеем то, что имеем: пропорциональную систему никто отменять не собирается - более того, ее распространяют на региональные выборы. А значит, возникает плацдарм, на котором "Яблоко" сможет удерживаться довольно долго.
   У СПС, в отличие от "Яблока", другие проблемы. "Правые" гораздо меньше держатся за существующие организационные формы - и правильно делают. С тем электоратом, с которым им приходится иметь дело, с теми людьми, которых они привлекают в свои ряды, организационная закостенелость, а тем более незыблемость позиций тех или иных персон - не плюс, а минус. В этом, кстати, и причина непопулярности "Яблока" среди правого электората. Правым избирателям, как людям материально и интеллектуально независимым, не интересен ни собственно Явлинский, ни собственно Немцов, ни собственно "Яблоко", ни собственно СПС - для них важно, насколько можно довериться тому или иному человеку, той или иной партии, насколько эти последние дорожат не своими, а их, избирателей, нуждами. Не чувствуя никакого пиетета ни к вождям, ни к организациям, они готовы в любой момент строго спросить со своих "адвокатов", а получив неудовлетворительный ответ, высказать не стесняясь все, что о них думают.
   Мобилизовать таких сторонников партия может лишь будучи предельно искренней, причем искренней не только в словах, но и в поступках. Правые избиратели ценят политика за самоотдачу, за готовность поступиться собственными интересами ради пользы дела. Но есть у них одна крайне неудобная для политиков особенность: их нелегко мобилизовать, зато легко разочаровать, поскольку в силу присущего им индивидуализма они очень быстро теряют интерес к политике. Это, кстати, касается не только избирателей, но зачастую и активистов - Союз правых сил испытал это на собственном опыте. На волне подъема, вызванного относительным успехом на выборах 1999 г., СПС удалось привлечь в свои ряды немало новых людей и создать фракции в тех региональных парламентах, где раньше не ступала нога либерала. Однако по мере того, как стихала послевыборная лихорадка, охладевали к партийной деятельности те, кто, по идее, и должен был составить костяк организации. Отходя в сторону, они уступали дорогу деятелям, для которых самореклама не просто элемент политического поведения, а наиглавнейшее жизненное призвание и которые в результате и стали лицом СПС. Ладно бы это были только Б.Немцов и И.Хакамада (сопредседатели все-таки), но откуда-то взялись еще и шустрые ребята из "Поколения свободы" (А.Вульф, В.Семенов, А.Баранников, В.Коптев-Дворников), чьи экстравагантные инициативы - вроде легализации проституции или откупа от армии - не могут не порождать подозрений, а не засланные ли это "Единством" казачки и не о них ли поэт Есенин написал: "Таких отдают с придачей, чтоб только самим не иметь"?
   Засилье любителей саморекламы с их либертарианскими заскоками не может, в свою очередь, не раздражать значительную часть правого электората, который хотел бы видеть во главе правой партии соответствующего толка политиков - серьезных людей, бизнес-, а не шоу-менов. Отсюда и постоянные колебания рейтинга СПС, который оказался поставлен в зависимость от наличия чувства такта у партийных ньюсмейкеров.
   Чтобы более-менее удачно выступить на предстоящих парламентских выборах, "правым" необходимо максимально сосредоточиться, сконцентрировать все усилия на мобилизации потенциального электората. А для этого надо будет предъявить ему в высшей степени убедительные аргументы. Одним из подобных аргументов мог бы стать союз с "Яблоком" и создание единой правой партии. Но поскольку такой вариант по указанным выше причинам представляется нереальным, Союзу правых сил придется обходиться собственными силами. И в этих условиях существенным шагом вперед мог бы стать пересмотр имиджа партии, выдвижение на первый план новых и при этом хорошо известных широкой публике лиц (на раскрутку новичков уже не остается времени).
   Кроме того, "правым" следует заранее уяснить, что борьба предстоит трудная и упорная. Не исключено, что на выборах 2003 г. Союзу правых сил уготована та же роль, в какой в 1999 г. выступал блок "Отечество - Вся Россия", - роль основной мишени для атак со стороны государственных телеканалов. Энергия, с которой некоторые стоявшие у истоков создания "Единства" политтехнологи (Г.Павловский, С.Белановский) принялись хоронить либеральные партии - как "морально разложившиеся и не выполнившие своей общественной миссии"³, - явное свидетельство того, что "партия власти" постепенно переключает свое внимание с коммунистов на "правых": в Кремле уже не надеются на расширение влияния "Единой России" в левой части электорального поля и не прочь откусить от его противоположного края. Поэтому главную интригу будущих парламентских выборов скорее всего составит противостояние бюрократии и той части предпринимательского сообщества, которая смертельно устала от назойливой опеки со стороны чиновничества, а точнее от чинимого последним произвола и непрестанных вымогательств. Если "правых" удастся выбить из седла еще до начала предвыборной кампании, тогда протест широких слоев буржуазии выльется в эскапизм, отказ от участия в политических игрищах: новые партии создавать уже поздно, а имеющиеся мало годятся, чтобы представлять кого бы то ни было, кроме собственного руководства да вездесущего начальства. В этом свете весьма показательны реанимация Российской объединенной промышленной партии и благоволение, выказываемое в последнее время Кремлем "Яблоку". "Партия власти" абсолютно не заинтересована в создании единой правой партии и, одновременно, в консолидации предпринимательского сообщества. Ей очень выгоден раскол как в той, так и в другой сфере.
   В связи со всем сказанным закономерен вопрос: насколько уместна фигура Б.Немцова во главе СПС, если учесть силу и масштаб прессинга, который партии предстоит выдержать. Спору нет, удар он держит, хотя, по правде говоря, не так хорошо, как следовало бы. Но у него есть одна слабость, которая в изменившихся условиях совершенно непростительна. Немцов слишком часто подставляется. В свое время, в 1997 г., он просто фантастически провалил собственный рейтинг - с 40 до 2%. Конечно, главной причиной были происки недоброжелателей, но и вклад самого Немцова следует признать немалым. Теперь на кону не только его рейтинг, но и рейтинг партии. Стоит ли рисковать?

2. Низкий взлет и глубокий штопор "Либеральной России"

   Появление на политической сцене партий, подобных "Либеральной России", являет собой классический образец торжества принципа "имидж - всё, остальное - ничто". Охватывая взглядом недолгую историю взлета и падения этой организации, трудно избежать соблазна задать вопрос: а был ли мальчик? - и тут же дать ответ: мальчика не было, но песня о нем не умрет.
   Сейчас мало кто помнит, что движение "Либеральная Россия" было создано еще весной 2000 г. - в момент преобразования Союза правых сил из избирательного блока в общественно-политическое движение. Инициатор создания ЛР Сергей Юшенков, видимо, строил планы войти в СПС не как зампред "Демвыбора России", а как самостоятельный коллективный член. Однако ничего у него не вышло - в учредители Союза правых сил "Либеральную Россию" не взяли, и она на какое-то время пропала из виду. На этом все могло бы для нее и кончиться, но весной 2001 г. значительная часть руководства и актива ДВР, не очень хорошо вписавшаяся в процесс преобразования СПС в партию, обратила взор на "Либеральную Россию" как на запасной аэродром. В принципе, организация оставшихся не у дел партийных функционеров, лишенная к тому же источников финансирования, не имела никаких перспектив, но в данный исторический момент совпало так, что с помощью "Либеральной России" решил справляться со своими проблемами человек, хотя совершенно ей посторонний, зато отнюдь не бедный - опальный "олигарх" Борис Абрамович Березовский, вынужденный коротать дни на чужбине. Березовский согласился вложить в ЛР инвестиции, а отставные партактивисты их с радостью приняли.
   Вряд ли договаривающиеся стороны строили иллюзии относительно рентабельности создаваемого предприятия. "Либероссам" была хорошо известна репутация олигарха, а Б.Березовский трезво оценивал масштаб своих новых союзников. Вероятно, каждая из сторон надеялась использовать другую по полной программе и успеть "кинуть" партнера первой.
   Следует отдать Б.Березовскому должное: его планы носили гораздо более реалистичный характер, нежели планы "либероссов". Олигарху от совместного предприятия требовалось только одно - как можно больше информационных поводов, другими словами - максимум шума. Ему очень важно было, чтобы на Западе его воспринимали как политического противника Путина, лидера "политической оппозиции". Возглавив организацию, не имеющую никаких электоральных шансов, зато являющуюся постоянным источником скандалов, Березовский своего добился. Партия постоянно была на слуху, социологические службы включали ее в опросные листы при выявлении пристрастий избирателей. Даже отказ Минюста зарегистрировать устав "Либеральной России" был олигарху только на руку, поскольку создавал очередной повод для упоминания в СМИ (не исключено, кстати, что на регистрацию специально был подан "сырой" проект - чтобы сделать отказ неизбежным).
   "Либеральной России" нужно было от Березовского гораздо больше. Она хотела превратиться в реально работающую и регулярно финансируемую структуру. Возможно, "либероссы" действительно не осознавали, насколько это дорогое удовольствие - партстроительство. Возможно, они полагали, что главное начать, а дальше появится все: и деньги, и люди. А может быть, лидеры "Либеральной России" просто верили в свою счастливую звезду, как, например, В.Похмелкин, заявивший однажды, что не видит оснований опасаться за свою политическую судьбу: коли уж он трижды избирался в Думу, состоя в одной партии с Чубайсом, то изберется туда и будучи коллегой Березовского⁴.
   Однако Березовский в очередной раз подтвердил репутацию человека, очень много обещающего, но не очень любящего обещания выполнять. Деньги он поначалу действительно давал, хотя и выяснилось, что охотнее всего олигарх финансирует публичные мероприятия, собирающие большую прессу, - недаром они проводились в самых престижных заведениях Москвы - в отеле "Балчуг" или "Космос". Что же касается собственно партстроительства, то здесь, по утверждению С.Юшенкова, В.Похмелкина и Б.Золотухина, Б.Березовский очень быстро свернул выплаты, отказываясь, в частности, выделять средства на "участие региональных организаций в местных выборах, создание системы подготовки партийных кадров, издание собственной газеты и т.д."⁵. Партия как таковая ему, в общем-то, была не нужна. Ему был нужен источник информационных поводов. А создавать эти поводы можно и гораздо менее дорогостоящим способом - например, дать интервью газете "Завтра" с заявлением о необходимости союза между либералами и патриотами.
   Кстати, именно это интервью вкупе с прекращением финансирования и ультимативным требованием сделать его, Березовского, единоличным руководителем партии и явились для остальных сопредседателей "Либеральной России" сигналом, свидетельствующим о том, что олигарху они больше не нужны. Лидеры ЛР решили сыграть на опережение и исключили Березовского из партии. Но и это пошло ему на пользу, поскольку подарило еще одну возможность покрасоваться на публике. Мало того, Березовскому не составило особого труда организовать внутрипартийный бунт. Значительная часть регионального актива пришла в партию не потому, что мечтала отдать жизнь за торжество либеральных идей, а потому, что надеялась получить хоть и кратковременную, зато хорошо оплачиваемую работу. Сторонники Березовского выразили несогласие с его исключением из партии и объявили о созыве внеочередного съезда "Либеральной России", который 7 декабря избрал олигарха лидером партии, а его сторонников М.Коданева, Ю.Коренева, Л.Пегову и А.Сидельникова - соответственно председателем партии, исполнительным секретарем Центрального совета, ответственным секретарем Политсовета и председателем Исполкома. С.Юшенков со своими сторонниками, конечно же, расценил данные решения как нелегитимные и исключил "подберезовиков" из партии, но главного Березовский добился - раскол в "Либеральной России" и всяческое затягивание конфликта работают на него и против оппонентов.
   Нынешнее положение "либероссов", оставшихся без спонсора и значительной части соратников, трудно оценить иначе как катастрофическое. Организация расколота, средств для продолжения партийной деятельности нет. Убийство в августе председателя Исполкома ЛР В.Головлева не только ударило по репутации партии (подтвердив, что все выдвинутые против него Генпрокуратурой обвинения - чистая правда; в этом, впрочем, и раньше мало кто сомневался), но и лишило ее даже мизерных альтернативных источников финансирования. После "развода" с Березовским в активе "Либеральной России" не осталось вообще ничего, кроме пламенной революционерки В.Новодворской, которая и была инициатором исключения олигарха из партии. Правда, памятуя о судьбе ряда друзей и кумиров лидера Демсоюза - З.Гамсахурдиа, Д.Дудаева, суеверный человек поспешил бы расстаться с таким союзником.
   Итак, альянс между Б.Березовским и "Либеральной Россией" закончился тем, что первому досталась максимальная раскрутка его имени, то есть всё, а последней - всё остальное, то есть ничего. Впрочем, основатели ЛР с самого начала не имели шансов закрепиться на политической сцене. Их время прошло еще в первой половине 90-х; удивительно, как они ухитрились продержаться до начала нового тысячелетия. Единственный, кто действительно многое потерял, порвав с СПС, - это В.Похмелкин. В Союзе правых сил он мог бы сделать неплохую карьеру - несмотря на свои трения с Б.Немцовым. Но Похмелкина погубило желание получить все и сразу. А подобные страсти до добра не доводят.

3. Центр или болото?

   Летом 2002 г. "Единая Россия" объявила о вступлении в новый этап своего развития и начале кампании по массовому приему новых членов. Была поставлена задача довести к концу года численность организации до 1 млн человек. Задача, правда, оказалась не такой уж легкой - на конец ноября удалось набрать только 250 тысяч. Однако и на этом можно было бы остановиться, перевести дух и задаться вопросом - куда столько и, самое главное, зачем? Чтобы обогнать Компартию? Но сотни тысяч членов КПРФ собраны безо всякой штурмовщины: кто хотел, тот и пришел, составив реальную опору партии - в отличие от сотен тысяч членов "Единой России", являющихся скорее балластом.
   Не хочется приводить набившие оскомину примеры - типа Коммунистической партии Советского Союза, которая со своими 20 млн ничего не могла противопоставить "ДемРоссии", на два порядка уступавшей ей в численности. Ведь КПСС в конце концов развалилась не под ударами демократов, а под собственной тяжестью, в силу непреодолимых центробежных тенденций и в результате крайне неудачно предпринятых маневров. Возьмем для сравнения другой образец - Союз русского народа. В 1907 г. он по численности превосходил все остальные политические партии России вместе взятые (более 400 тыс. человек). В него записывались целыми деревнями. И что же? Много ли пользы он принес царю-батюшке? Некоторые исследователи утверждают, что именно Союз русского народа в 1905-07 гг. помог властям справиться с гидрой революции. Это большое преувеличение. Главную роль в одолении "гидры" сыграла армия, полиция и военно-полевые суды, а СРН больше путался у них под ногами, нежели реально помогал.
   Зато в чем Союз русского народа действительно преуспел, так это в том, что сейчас называется "освоением спонсорских средств". Он их впитывал как губка, и в конце концов погубили его именно они, вернее нескончаемые свары и дрязги при их дележе. Что же давал Союз русского народа на выходе? Да ничего особенного - многочисленные благодарственные адреса, верноподданнические обращения да весьма низкого качества прессу, неспособную пробиться к сколько-нибудь широкому читателю. Когда же над Николаем II действительно сгустились тучи, Союз русского народа оказался бессилен чем-нибудь ему помочь: от него самого к 1917 г. остались рожки да ножки - несмотря на все финансовые вливания.
   Так вот, у Союза русского народа было перед "Единой Россией" одно серьезное преимущество. Его представители действительно хотели помочь монархии, стать ей верной и надежной опорой. Хотели, но не могли - силы были не те. "Единая Россия" же не только не может, но и не хочет быть опорой нынешней исполнительной власти. Она хочет все время быть рядом, получать за это доппаек, квартирные и пр. Но чуть только власть пытается опереться на "Единую Россию", как та ловко уводит свое плечо в сторону. Характерный пример. Председатель Генсовета "Единой России" А.Беспалов, выступая 20 сентября на Всероссийском совещании молодых руководителей производства - членов и сторонников партии, объявил ВПЕО "партией роста", которая вместе с президентом В.Путиным, "основной частью бизнеса" и "практически всем населением" отстаивает высокие темпы развития экономки - в отличие от "партии отставания", представленной "российской бюрократией", естественными монополиями и Союзом правых сил, которая противится "любым попыткам повысить эффективность государственного управления и разрушить систему административных привилегий"⁶. (Забавно: партия начальства противостоит российской бюрократии и отстаивает интересы основной части бизнеса.) Другими словами, руководство "Единой России" практически открытым текстом заявило: мы готовы стоять рядом с президентом, используя его рейтинг в своих интересах, но поддерживать правительство, а особенно делить с ним ответственность за низкие темпы экономического роста - увольте! В чем же ценность такой партии для власти? В том, что она готова "осваивать средства"? Но по этой части недостатка в помощниках не бывает - свистни, не заставят ждать.
   Да, когда надо ограничить права СМИ или отказаться от создания парламентской комиссии по расследованию обстоятельств теракта в Москве, "единоросссы" тут как тут со своим "чего изволите" - благо, по большому счету это им ничего не стоит. Но как только речь заходит о чем-нибудь серьезном - скажем, о реформе электроэнергетики или жилищно-коммунального хозяйства, - поддержку из них приходится выколачивать. "Единороссы" изворачиваются как могут, только бы не брать на себя ответственность. И даже соглашаясь, продолжают вести торг: а что за это получим лично мы? Проще говоря, правительственная партия не согласна поддержать правительство бесплатно.
   В частности, принятие в первом чтении пакета законопроектов о реформе электроэнергетики стало возможным только после того, как фракция "Отечество - Вся Россия" выторговала для московской мэрии участие в реформировании "Мосэнерго" на льготных условиях. Когда же эти договоренности оказались под вопросом, ОВР вновь ушла в глухую оборону, заявив, что ее разногласия с правительством носят непреодолимый характер. Непреодолимость эта, правда, весьма условна: в случае получения "отката" ее снимает как рукой. Вот в этом-то и состоит сущность "Единой России": будучи конгломератом местных кланов, она неспособна к выработке общенациональной политики, а следовательно, не является общенациональной партией.
   Местечковая суть "единороссов" дает о себе знать и в других эпизодах. Так, в сентябре 2002 г. один из лидеров "Единой России", московский мэр Ю.Лужков, неожиданно выступил с инициативой восстановления на Лубянской площади памятника Дзержинскому (при том, что еще несколько лет назад с гневом отверг аналогичную инициативу коммунистов). Многие предположили, что тем самым он просто хотел угодить В.Путину, питающему к основателю ВЧК особую симпатию. Не беремся судить о наличии или отсутствии у президента такой симпатии, но в любом случае - подарок настолько мелок, а подхалимаж настолько холуйский, что вряд ли Юрий Михайлович опустился бы до того, чтобы такой подарок преподнести, а Владимир Владимирович - чтобы его принять. Дело здесь скорее в другом, и наиболее правдоподобную гипотезу выдвинули противники московского мэра, сплотившиеся на почве борьбы с ним за права местного самоуправления. Летом-осенью 2002 г. столичной администрацией был разработан и проведен через Мосгордуму закон, существенно ограничивающий права органов МСУ и, в частности, передающий мэрии полномочия по назначению глав районных управ (ранее эти полномочия принадлежали районным собраниям). В противостоянии этой "реформе" объединились такие неблизкие политические силы, как СПС и "Яблоко", с одной стороны, и КПРФ, с другой. Тут-то Ю.Лужкова и посетила идея срочно вернуть на Лубянскую площадь ценный памятник скульптуры - не без расчета на то, чтобы вбить между коммунистами и либералами клин и заставить их переругаться. Расчет этот, может быть, в полную силу и не сработал, но зато в самый интересный момент напомнил представителям различных политических сил, насколько "противоестествен" их союз и насколько осторожными им следует быть в отношениях друг с другом.
   Таким образом, проблему общеполитического характера один из лидеров "Единой России" использовал в качестве прикрытия для решения проблем местного уровня. Это, кстати, дает весьма ясное представление о реальном политическом масштабе его фигуры: потолок Ю.Лужкова - столичная мэрия.
   В принципе, у "Единой России" всегда были проблемы с лидерами. Ее формальным руководителям не хватает или масштаба (как, например, Ю.Лужкову или М.Шаймиеву), или реального влияния (С.Шойгу). Неформальный же лидер "единороссов" - В.Путин - изо всех сил открещивается от лидерства формального, по целому ряду причин не желая связывать себя партийными узами. Попытки же вырастить новых лидеров выглядят крайне неубедительно. В качестве именно такой попытки, видимо, и следует рассматривать избрание Бориса Грызлова председателем Высшего совета "Единой России".
   В свое время назначение Б.Грызлова министром внутренних дел вызвало много недоумений. Грызлов никогда не имел никакого отношения к МВД, не обладал сколько-нибудь серьезным организаторским опытом. Что он мог сделать с таким "государством в государстве", каким всегда было милицейское ведомство? Мог ли он хотя бы установить над ним контроль - не то что реформировать? А может быть, Б.Грызлову предназначали роль ширмы, отвлекающей внимание от других персон, на которых как раз и была возложена задача навести в МВД порядок? Например, от пришедшего вместе с ним и ставшего его первым заместителем В.Васильева? Тогда к чему эта маскировка?
   Похоже, сейчас все эти недоумения разрешаются. Из Б.Грызлова, видимо, просто хотели сделать крупную политическую фигуру. А крупной политической фигурой в России может быть только высокопоставленный чиновник. Вот Грызлова и бросили на МВД, чтобы затем, нагулявшего политический вес, вернуть его в "Единство" ("Единую Россию"). Получилось? Сомнительно. Это только в шахматах можно провести пешку на последнюю линию доски и тем самым превратить ее в ферзя. В политике такие фокусы не проходят. Из политика крупная фигура может получиться только его собственными усилиями.
   Если бы Б.Грызлов на министерском посту действительно показал себя с выигрышной стороны, тогда был бы другой разговор. Пока же самое яркое доказательство "успешности" его карьеры - теракт на Дубровке, когда московская милиция, ни одному лицу нестоличной национальности шагу не дающая ступить без проверки документов, умудрилась не заметить группу хорошо вооруженных террористов. А значит, Грызлов ничего не смог поделать с тем обстоятельством, что органы внутренних дел только с виду напоминают государственную службу, все больше превращаясь в корпорацию, члены которой озабочены исключительно улучшением личного благосостояния. Если в город пропускают боевиков с оружием и взрывчаткой, значит, обоняние правоохранителя настроено строго определенным образом - он ищет деньги, а не порох.
   Так что затея с перемещением Грызлова с партийного поста на государственный и обратно обессмыслилась уже тогда, когда новый министр внутренних дел так и не сумел воспользоваться предоставленной ему возможностью и стать политическим "тяжеловесом". Однако "многоходовка" была уже начата, бросать ее на полпути было нельзя (не оставлять же Грызлова на веки вечные во главе МВД), а в целом итог проведенной операции свелся лишь к созданию очередного информационного повода - весь пар ушел в свисток. Возникает, правда, вопрос: не слишком ли дорогую цену пришлось заплатить за это государству и обществу? И не верх ли это безответственности - выращивать нотаблей для "Единой России" назначая ее функционеров на важнейшие государственные посты?
   В общем, глядя на такие партии и на таких лидеров, трудно избавиться от ощущения, что у нас нет (и никогда не было) политического центра. Вместо него - болото, а по болоту нельзя ходить, в нем можно только увязнуть. Об этом не мешало бы помнить политтехнологам, которым не терпится устранить с политической сцены "правых", чтобы расширить жизненное пространство для "Единой России". Не захлебнуться бы потом болотной жижей.

4. Глазьев - могильщик партии пролетариата?

   Не успела Компартия распрощаться с несколькими видными нотаблями - в частности, №№ 2 и 3 в избирательном списке Г.Селезневым и С.Горячевой, - как судьба с лихвой компенсировала ей эту потерю. В первом туре губернаторских выборов в Красноярском крае ее кандидат С.Глазьев вышел на третье место (21,45%), уступив лидерам лишь считанные проценты - 27,67% у А.Хлопонина и 25,19% у А.Усса (на выборах 1998 г. кандидат от КПРФ П.Романов набрал всего 12% и очень сильно отстал от фаворитов). Эффект от выступления С.Глазьева был таков, что, хотя во второй тур он не вышел, его начали рассматривать чуть ли не как главную звезду данных выборов и уж совершенно определенно - как одну из главных звезд в созвездии КПРФ. Из скромного попутчика, "спеца", взятого в избирательный список Компартии прежде всего из-за дефицита кадров, С.Глазьев превратился в серьезную политическую величину. В партии он стал нарасхват, например, Новосибирская организация уже просит Центральный комитет выдвинуть Глазьева кандидатом на губернаторских выборах в ее регионе.
   Вообще-то, с точки зрения интересов партии лучше всего было бы поскорее спровадить Глазьева на какой-нибудь губернаторский пост - во избежание могущих возникнуть проблем. Конечно, Глазьев - идеальный кандидат на второе место в избирательном списке КПРФ, но теперь, после успеха в Красноярске, он вряд ли согласится на роль свадебного генерала. Он наверняка попытается внести в предвыборную кампанию серьезные коррективы - и проблемы немедленно возникнут.
   Дело в том, что прежними успехами на федеральных выборах Компартия обязана не столько собственному потенциалу, сколько усилиям своих противников. В период избирательных кампаний КПРФ, как правило, почти не было видно и слышно. На телеэкранах ее представители появлялись в весьма умеренных дозах, в печатные общероссийские издания их тоже особенно не пускали. Оставалась только пропаганда в партийной прессе, но ее читатели - и без того верные сторонники.
   Считается, что коммунистами хорошо освоена технология "от двери к двери". Но плохо то, что двери эти все время одни и те же. Можно сказать, что коммунисты просто ходят друг к другу в гости и агитируют друг друга голосовать за себя же. За пределы узкого круга сторонников агитация такого рода почти не выходит - в этом-то и состоит счастье коммунистов; вопрос только, насколько они сами этому счастью рады.
   Бывали моменты, когда голос коммунистов в силу тех или иных причин становился чуть слышнее чем обычно. Так было, например, сразу после успеха КПРФ на парламентских выборах 1995 г. или после августовского дефолта 1998 г. Воспрянув духом, коммунисты тут же переходили в наступление, громко о себе заявляли - но лучше бы они этого не делали. Стоило широкой общественности расслышать их во всех деталях, как у нее сразу же просыпалась историческая память (благо, история не слишком давняя). В итоге электоральный рейтинг КПРФ тут же упирался в потолок, зато противники коммунистов начинали активно консолидироваться, так что перед коммунистами вставала задача уже не столько расширить сферу своего влияния, сколько не дать этой сфере особенно сильно ужаться. Впрочем, и последнюю задачу за Компартию решали в основном ее противники, которые либо избирали коммунистов главной мишенью, делая им рекламу и восстанавливая тем самым их позиции, либо начинали грызться между собой, выставляя на всеобщее обозрение грязное белье, на фоне чего Компартия значительно выигрывала.
   Так что совершенно неважно, кто именно возглавлял и возглавляет избирательный штаб КПРФ - В.Купцов или, допустим, И.Мельников. Когда оптимальной тактикой является благоразумное помалкивание, содержание почти любого кадрового решения не имеет ровным счетом никакого значения - если только новая креатура не воспылает вдруг желанием высунуться.
   А Глазьев будет именно высовываться. Причем избранная им линия будет достаточно резко контрастировать с теми шаблонами, по которым привыкли работать коммунисты. Компартии придется под Глазьева подстраиваться, иначе ее дубовая пропаганда испортит все дело. Тогда-то и выяснится, что подстроиться могут далеко не все, а из тех, кто может, далеко не все занимают высшие партийные посты. А значит, неминуем если не передел постов, то отчаянная борьба за такой передел. И чем это обернется для Компартии, одному Богу известно.
   В общем, Глазьев - это не новая звезда на небосклоне КПРФ. Он скорее Луна, спутник. А чрезмерная близость спутника к планете чревата изрядными неприятностями. От Луны, конечно, есть польза: ночью она, например, светит влюбленным. Но представьте, что масса спутника внезапно увеличивается в несколько раз. Тогда сила ее притяжения будет не только вызывать приливы и отливы. Она будет взламывать земную кору, обрушивать на побережья цунами и т.п. Глазьев и есть такой непомерно увеличившийся спутник. Если КПРФ и удастся без особых потерь выйти из кризиса, провоцируемого усилением влияния Глазьева, она все равно не сможет остаться прежней "партией пролетариата". Пусть даже она являлась таковой лишь на словах - теперь придется отказываться и от привычных "технологий".
   Именно для КПРФ девиз "Имидж - всё, остальное - ничто!" мог бы стать волшебной палочкой-выручалочкой. Как хорошо было бы изменить имидж, ничего не меняя внутри партии, в частности в партийной иерархии! Время покажет, насколько это реально.