С лёгкой руки профессиональных политтехнологов в современной России утвердился весьма специфический взгляд на политическую жизнь. Подобно тому, как рекламщики выдают рекламу за единственный двигатель торговли, точно так же и имиджмейкеры из кожи вылезают, доказывая, что победа в любой политической схватке предопределяется исключительно своевременностью обращения к их услугам. Впрочем, нелепо вменять им это в вину - сам себя не похвалишь, другие не вспомнят. Удивительнее, когда распространяемые политтехнологами мифы берутся на веру политологами, то есть людьми, чья задача состоит в прямо противоположном - отделении зёрен от плевел и баек от реальности. Судя по предлагаемому многими из них анализу политической действительности и вытекающим из него прогнозам, современная российская политика - это чистое поле, по которому прогуливаются обладатели административного и финансового ресурсов, время от времени пуляющие друг в друга из орудий разного калибра (по наводке, понятное дело, политтехнологов).
   На самом деле поле это - никакое не поле, а достаточно четко структурированная и весьма густо населённая местность, обитатели которой хорошо осознают свои интересы и активно добиваются поставленных целей. Организуют же политический ландшафт доминирующие в обществе конфликты, и потому меняется он достаточно медленно - ведь и общественные конфликты возникают и сходят со сцены не за один день. В настоящее время главный конфликт, определяющий жизнь российского общества, - это конфликт между бюджетополучателями и налогоплательщиками. Пока что, в силу безусловного преобладания бюджетополучателей, данный конфликт несколько затушёван, но нет сомнений, что с течением времени он будет проявляться все более очевидно.
   Однако общие очертания политического ландшафта - это макроуровневый фактор, задающий дислокацию политических сил на десятилетия. Колебания на более низком уровне - в рамках нескольких лет или месяцев - зависят от активности внутриэлитных групп. И здесь предсказать, кто конкретно выступит в качестве каждой из сторон политического конфликта, гораздо труднее: слишком велика "текучесть кадров" среди потенциальных участников.
   В 1999 г. региональная бюрократия, снарядившая на парламентские выборы блок "Отечество - Вся Россия", видела основного конкурента в коммунистах и лишь походя пнула мёртвого льва - федеральную "партию власти". Лев неожиданно оказался не только жив, но ещё и на редкость проворен, что и определило содержание основного конфликта тогдашней избирательной кампании: друг другу противостояли не правящий слой чиновничества и отставные партработники, как это было на предыдущих выборах, а различные отряды властвующей бюрократии - региональная и федеральная. Коммунисты же остались на периферии главного сражения и в итоге, хоть и сохранили свои позиции, оказались в проигрыше, поскольку утратили контроль над парламентом.
   К нынешним выборам правящая бюрократия подошла относительно сплочённой - раскол между федеральной и региональной её частями отодвинут на задний план. Основным конкурентом "партия власти" считает снова коммунистов, а перед боем решила размяться на "олигархах". Однако очень похоже, что разбуженный тем самым конфликт между бюрократией и предпринимателями может приобрести такой размах, что все прочие будут сметены в сторону. Надо сказать, что этот конфликт тлеет давно, и по большому счету "партии власти" крайне невыгодно, если он вспыхнет открытым огнём. Но то ли она недооценила противника, то ли просто расслабилась и перестала контролировать один из своих многочисленных отрядов (в данном случае т.н. силовиков) - в любом случае ход сделан, и последствия его могут быть очень интересными.
   Кампания, начатая Генпрокуратурой против "ЮКОСа", вне зависимости от того, какие цели перед ней ставились, подала недвусмысленный сигнал, что у бизнеса и бюрократии совершенно разные представления о том, что есть общественный порядок и общественная стабильность. Для предпринимателей во главе угла стоят прибыль, рентабельность, капитализация; "священные коровы" чиновников - учёт и контроль. Первым важно наличие условий для деятельности по извлечению прибыли, вторым - отсутствие условий осуществлять эту деятельность без их, чиновников, участия. Примирить интересы бизнесменов и начальников, конечно, можно - вопрос только, на чьих условиях. До поры до времени, пока бюрократия была готова смотреть сквозь пальцы на допускаемые бизнесом вольности, представители последнего могли позволить себе пребывать в аморфном состоянии и преследовать частные интересы в ущерб интересам корпоративным и классовым. После того как власть заявила намерение распространить свой контроль за установленные ранее рамки, бизнес оказался перед дилеммой: либо безропотно подчиниться, либо перейти из аморфного состояния в консолидированное, а из обороны в наступление, в текущей ситуации - на штурм парламента как главного бастиона, заняв который, можно разговаривать с бюрократией более-менее на равных.
   Найдёт ли буржуазия силы для такой метаморфозы - из этого и станет ясно, созрела ли она для ответственного участия в управлении обществом. От степени её зрелости будет зависеть и её роль в разворачивающейся избирательной кампании - боксёрской груши или полноценного соперника, способного оказать активное сопротивление.

1. Либералы: последний шанс для объединения

   В схватке с чиновничеством у буржуазии отнюдь не так мало шансов, как может показаться на первый взгляд. В современном российском обществе у предпринимателей гораздо больше потенциальных союзников, чем принято считать. Это и самые широкие круги налогоплательщиков, включая многих работников, занятых в частном секторе, и немалая доля интеллигенции, наконец, это какая-то часть самой бюрократии - прежде всего те её категории, которые отвечают за наполнение бюджета, а не за построение во фрунт. Задача бизнеса - мобилизовать всех своих сторонников и укрепить правый сегмент парламента.
   Времена, когда бизнес мог позволить себе роскошь раскладывать яйца по разным корзинам, прошли. Если расстановка сил в Госдуме останется прежней, буржуазию медленно сжуют. Если баланс сдвинется влево, её быстро и энергично сожрут, подвергнув бизнесменов участи раннесоветских нэпманов: постоянная угроза конфискации имущества и лишения свободы, неуклонное нарастание налогового гнёта и прочие удовольствия. И только сколько-нибудь заметное поправение депутатского корпуса даст буржуазии шанс перейти из обороны в наступление. Разумеется, в условиях абсолютного преобладания бюджетополучателя над налогоплательщиком предпринимательское сообщество не может рассчитывать на получение решающего большинства в парламенте. Но если либералам удастся закрепить за собой хотя бы пятую часть депутатских мест, это станет знаком, что с интересами бизнеса следует считаться. К тому же сдвиг парламента вправо способен повлечь изменение баланса сил и в исполнительной власти - в пользу "экономистов" и в ущерб силовикам. Да и в самой Госдуме это будет способствовать перетеканию независимых депутатов из центра на правый фланг.
   В этих условиях новое звучание приобретает идея объединения либералов, окончательно, казалось бы, похороненная ещё зимой - после решительного отказа "Яблока" блокироваться с Союзом правых сил. В своё время представители "яблочного" руководства допускали возможность объединения с "правыми" - при возникновении угрозы самим основам демократии. Так какой ещё угрозы им нужно? Если в стране не останется независимого бизнеса, ни для какой демократии, кроме разве что "управляемой", просто не будет фундамента. Различия между двумя течениями в либеральном движении могут быть сколь угодно значительными, но момент наступил действительно переломный.
   "Яблоку" как бы в последний раз спущена лестница с предложением вылезти из ямы, в которую оно само себя загнало. И если "яблочное" руководство опять не воспользуется этой возможностью, оно окажется в положении героя анекдота, который на тонущем корабле так сильно верил в свою исключительность ("Господь меня не оставит!"), что отказался сесть в спасательную шлюпку - и только на том свете узнал, что шлюпка-то и была Божьей помощью.
   Если "Яблоко" снова примется тянуть с выбором, то этим докажет, что в сложившейся ситуации оно способно играть единственную роль - пятого колеса в телеге. Что, кстати, прекрасно продемонстрировала "яблочная" затея с вотумом недоверия правительству. Ведь если стремишься отправить в отставку действующий кабинет, логично предложить что-либо взамен. Однако новому правительству придётся в своих действиях исходить из того круга задач, который уже очерчен доминирующими в обществе интересами и обстоятельствами. Следовательно, затевать смену правительства до новых парламентских выборов, которые фиксируют произошедшие в обществе изменения, бессмысленно. Необходимо сначала добиться смещения баланса сил в свою пользу, а для этого озаботиться поиском союзников и созданием предпосылок для формирования работоспособной правящей коалиции. Но как раз этим "Яблоко" заниматься и не хочет, коли раз за разом отклоняет предложения о союзе со стороны коллег по либеральному флангу. Значит, все его декларации об участии в формировании правительства - это блеф и пустое сотрясение воздуха, или, как это теперь называется, пиар.
   Но главное в другом. Со своими шестнадцатью голосами "Яблоко" не могло даже внести вопрос о вотуме недоверия на рассмотрение Думы. Для этого ему понадобилась помощь коммунистов. Однако КПРФ и без "Яблока" спокойно собрала бы нужное число подписей. К тому же в обоснование инициативы о вотуме недоверия коммунистам и "яблочникам" удалось согласовать такое количество позиций, что невольно возникает вопрос - зачем вообще нужно "Яблоко"? Участвовать в формировании правительственной политики оно не планирует, а с игрой в оппозицию прекрасно справятся и коммунисты, у которых ничуть не хуже получается обвинять кабинет в неспособности обеспечить "качественное повышение темпов развития экономики", "нужды российской армии" и "безопасность страны", "обуздать преступность", "провести административную реформу", "сократить бюрократический аппарат", "снизить масштабы коррупции" и пр.¹
   Но если "Яблоко" не готово смириться с ролью младшего союзника левой оппозиции и желает участвовать в игре с более крупными ставками, оно должно вступить в союз с "правыми", поскольку никто, кроме последних, ничего подобного ему не предлагает. Против такого союза можно привести массу возражений - но не больше, чем против любого практического шага. Конечно, такого рода блок не может быть долговечным, поскольку одна из партий ориентируется на бюджетополучателей, а другая - на налогоплательщиков. Вероятно, этот блок распадётся на другой день после парламентских выборов - чем бы они ни завершились. Более того, скорее всего этот распад произойдёт не по той линии, которая разделяла партнёров до образования блока. В итоге в каждой из партий может произойти серьёзная перетасовка руководящих кадров, что не очень-то улыбается их нынешним лидерам. Но если будет достигнута главная цель, а именно - расширен и укреплён правый фланг российского парламента, - игра стоит свеч. Так что выбор за лидерами, и всё зависит от того, что им дороже: сохранение своего статуса при отсутствии перспектив развития - или развитие при отсутствии гарантий имеющегося положения. Решающее слово здесь принадлежит "Яблоку", так как именно оно держит ногу на тормозе в деле объединения.
   Если объединение либералов в очередной (и теперь, наверное, уже последний) раз не состоится - а с вероятностью в 99% так и будет, - то задача по мобилизации правого электората целиком ляжет на СПС. Причем ему придётся поторопиться - времени практически не осталось, поэтому шаги требуется предпринять поистине неординарные.
   Впрочем, первый шаг в верном направлении уже сделан - руководителем избирательного штаба СПС назначен небезызвестный Альфред Кох. Этому назначению предшествовал переход в "Единую Россию" председателя Исполкома партии Эльдара Янбухтина, чего, собственно, и следовало ожидать. Непонятно, на что рассчитывали лидеры "правых" (и в первую очередь Б.Немцов), когда пригласили возглавить партийный аппарат человека, который и не думал скрывать, что ему всё равно, на кого работать - на "правых", на "левых", на центристов. Спору нет, Э.Янбухтин вполне профессионально наладил работу аппарата. Во всяком случае, после его ухода уровень этой работы заметно упал, в чём могли убедиться хотя бы постоянные посетители сайта СПС. Но у независимых профессионалов есть и недостатки. Вообще, профессионализм в политике, как и в любви, - достоинство сомнительное. С технической точки зрения профессионал может всё делать замечательно, однако, когда необходимо вдохнуть в работу душу, он мало чем способен помочь. Ведь для профессионала, наоборот, самое правильное - ни в коем случае не прикипать душой к предмету деятельности. Кроме того, сама по себе профессионализация партийной работы (как и вообще любая её институализация) - показатель известного окостенения организационных тканей, свидетельствующего о прогрессирующих расстройствах внутрипартийного кровотока, связи между "верхами" и "низами".
   Пока Исполком СПС под управлением Э.Янбухтина выполнял чисто технические задачи, дела шли ещё туда-сюда. Проблема же состояла в том, что в условиях, когда выработка политической линии партии была фактически пущена на самотёк, а точнее - ею занимались все сразу и никто конкретно, всё, что ни делал партийный аппарат, приобретало политическое значение. Линия же, которую проводил Исполком, вполне соответствовала духу, исповедуемому профессиональными политтехнологами: не важно, что ты делаешь, важно, как это выглядит. В результате перед партией ставилась задача не найти и мобилизовать базовый электорат, а понравиться всей публике сразу, и в первую очередь её наиболее искушённой части - политологам и политтехнологам. Задача настолько же невыполнимая, насколько бессмысленная. В политике нравиться всем никогда не получится, да это и не нужно. Нравиться надо только тем, с кем возможен обоюдно полезный контакт, кто придёт на выборы и за тебя проголосует. Если исходить из представления о политическом пространстве как о чистом листе (а именно такого взгляда придерживались профессиональные политтехнологи из команды Э.Янбухтина), то сосредотачиваться на каких-то определённых группах электората не только не имеет смысла, но и просто вредно - тем самым рискуешь упустить из внимания все остальные категории избирателей. Именно в такие моменты и обнаруживается преимущество заинтересованного любителя перед незаинтересованным профессионалом. Для второго избиратель всегда где-то там, в стороне - абстрактный объект манипуляций. Для первого избиратель - объект и субъект одновременно, и прежде всего потому, что такой любитель - сам избиратель своей партии и отклика на все партийные инициативы ищет в первую очередь в собственной душе. При этом он очень не любит, когда его рассматривают в качестве объекта манипуляций, и поэтому вовремя улавливает фальшь обращённых к электорату призывов и не даёт профессионалам слишком далеко зайти в ошибочном направлении.
   Так вот, преимущество А.Коха перед тем же Э.Янбухтиным состоит в том, что, несмотря на репутацию прожжённого циника, он в данной области не столько профессионал, сколько любитель, точнее профессионал и любитель в одном лице. Ему отнюдь не всё равно, на кого работать, - ни с какой другой партией, кроме Союза правых сил, он не стал бы и связываться.
   Самое же главное - приход А.Коха к руководству избирательным штабом СПС свидетельствует о том, что "правые" морально готовы к жёсткому и агрессивному стилю ведения избирательной кампании. Но тогда, сказав "а", нужно сказать и "б". Судя по предварительным намёткам, избирательный список Союза правых сил возглавят Б.Немцов и И.Хакамада. Если кампанию и впрямь планируется вести жёстко и агрессивно, то следует признать, что эти политики не очень подходящие кандидаты на чемпионский титул. Во-первых, они, что называется, не нокаутёры - удар у них слабоват. Во-вторых, их защита оставляет желать много лучшего - Немцов вообще подставляется чуть ли не под каждый хук. С.Кириенко, возглавлявший список "правых" на прошлых выборах, тоже был "безударным" бойцом, но его техника защиты была явно классом выше - поймать "Киндер-сюрприза" на боковой справа удавалось не каждому.
   Конечно, "правые" сами виноваты, что не подготовили себе достойной смены - более того, они даже не ставили такой задачи. Теперь уже, скорее всего, поздно тасовать колоду (хотя кто знает...). Однако не стоит и отчаиваться. В СПС есть один жёсткий панчер, обладающий к тому же отточенной техникой и непревзойденным умением держать удар. Это, понятное дело, А.Чубайс. Вряд ли, конечно, он горит желанием бросить РАО "ЕЭС" ради вытягивания партии из болота. Но на кон поставлено многое. Что останется от чубайсовской программы реформы электроэнергетики, если силовики сумеют "построить" бизнес и сформировать удобный для себя парламент? Едва ли тогда Анатолий Борисович сколько-нибудь надолго задержится в кресле председателя правления РАО. Так что имеет смысл рискнуть и, заняв скромное третье место в избирательном списке СПС, компенсировать отсутствие поставленного удара у двух "первых номеров".
   А на разговоры о том, что А.Чубайс - "национальный аллерген", стоило бы обращать внимание только в том случае, если бы "правые" вознамерились привлечь на свою сторону широкие слои бюджетополучателей, а в ходе избирательной кампании решили бы не драться, а обниматься со своими противниками. Маловероятно и то, что обидятся прочие представители крупного бизнеса: в конце концов, в избирательный список СПС Чубайс войдёт ради успеха общего дела, а не в целях извлечения частной выгоды.
   Пригласить в свой список А.Чубайса, причём отвести ему не третье, а первое место, посоветовал "правым" и не очень большой их поклонник - бывший редактор "Независимой газеты" Виталий Третьяков. Более того, с целью мобилизации всего потенциального электората, "имя которому - собственники, или работодатели, то есть наниматели рабочей силы", он рекомендовал Союзу правых сил "максимально обнажить свою идейную и социальную (а выражаясь марксистским языком - классовую) сущность", то есть заявить: "Мы - партия, отражающая интересы всех владельцев крупной, средней и мелкой собственности, всех тех, кто нанимает на свои предприятия и в свои фирмы других людей, всех тех, кто получил собственность и отчасти власть при Ельцине и благодаря Ельцину. Мы будем защищать ваши и только ваши интересы. Чтобы у вас не отняли вашу собственность, законно или незаконно она приобретена - неважно. Мы будем защищать ваши интересы, чтобы ваши наёмные работники работали на тех условиях, которые выгодны вам. Чтобы вам не мешали зарабатывать деньги - ни Кремль, ни профсоюзы, ни коммунисты, ни чиновники, ни так называемый народ"².
   В свете нарастающего конфликта между бизнесом и бюрократией совет вроде бы логичный, однако с большим подвохом. Видимо, неприязнь Виталия Товиевича к "правым" настолько сильна, что он безбожно путает их с ЛДПРовцами. Это В.Жириновский, раздавая обещания одновременно и налогоплательщикам, и бюджетополучателям, апеллирует исключительно к эгоизму избирателя. СПС гарантированно провалится на выборах, если пойдет по этому пути, - зачем нам ещё одна ЛДПР? В отличие от Жириновского, "правые", мобилизуя свой электорат, должны обращаться к нему не как к стаду, а как к гражданам, апеллировать не к эгоизму, а к чувству гражданского достоинства и общественного долга. Победить бюрократию исповедуя люмпенский взгляд на жизнь буржуазия не сможет никогда. Поведи она себя так, то есть как беспринципный хищник, и начальство на её фоне будет очень убедительно в образе благородного защитника общественного блага. Привлечь симпатии широкого избирателя бизнес сможет только доказав, что в нравственном отношении он не ниже, а выше бюрократии, что принятые в его среде правила куда больше способствуют процветанию общества, нежели те, которых придерживаются во властных кабинетах. Правда, чтобы доказать это, надо начать самим по таким правилам жить, а не ограничиваться голословными декларациями.
   Для "правых", да и для предпринимательского сообщества в целом, чем слушать советы В.Третьякова, было бы гораздо полезнее присмотреться к опыту тольяттинской организации СПС, члены которой весной текущего года добровольно вызвались в полном объёме оплачивать жилищно-коммунальные услуги. Такой шаг, даже при всех подозрениях в некоторой показушности, способен сослужить куда более добрую службу общему буржуйскому делу, нежели призывы "плюнь на всех и всех дави". Тянуть одеяло на себя, разумеется, удобнее - этим в основном и занимались до сих пор российские предприниматели. Отсюда и "хищнический" оскал современного "бандитского", "олигархического" капитализма. Пришло время подумать не только о себе, но и о стране, не только о выгоде, но и об обязанностях. Только на этом пути можно преодолеть всевластие бюрократии, поставив её под контроль общества.

2. Центристы и палка о двух концах

   Предстоящую избирательную кампанию "партия власти" встречает во всеоружии: монополизирован административный и почти монополизирован информационный ресурс. При этом, несмотря на ужесточение избирательного законодательства, формально она ничего не нарушает - но только формально: при соблюдении буквы закона дух его попирается самым бесстыжим образом.
   Лидеры "Единой России" по десять раз на дню появляются на федеральных телеканалах в качестве главных ньюсмейкеров. Хотя фигурируют они там как госслужащие категории "А", указывается, однако, их членство в Высшем совете известной партии, но это, видимо, делается просто так, для справки. К тому же, согласно уставу "Единой России", Высший совет не является руководящим органом партии - это что-то наподобие "общественных", "наблюдательных" или "попечительских" советов при других политических объединениях. Правда, почему-то он называется именно Высшим, и не являйся "Единая Россия" "партией власти", Министерство юстиции быстро дало бы ей за это по рукам, чтобы не вводила в заблуждение избирателя, которому делать больше нечего, кроме как вникать в тонкости партийных уставов. Но в данном случае Минюст, а за ним и Центризбирком, демонстрируют удивительную слепоту.
   В принципе, то, что высшие чиновники имеют прямое отношение к политическим партиям, - обычное явление в самых что ни на есть эталонных демократиях. Но там избиратель имеет дело с правящими партиями, а не "партиями власти". В первом случае партия побеждает на выборах, а затем выдвигает в правительство своих представителей. Во втором случае не партия определяет политическое лицо исполнительной власти, а госаппарат (точнее, контролирующие его чиновничьи кланы) занимается партийным строительством. Место чиновника в "партии власти" зависит от его положения во властной иерархии - стоит ему лишиться своего статуса в последней, в первой он тоже не задержится. В условиях реальной партийной системы меняется власть, в условиях псевдопартийной системы меняется лишь этикетка, под которой правящий слой бюрократии выходит на выборы.
   Винить в этом чиновника бессмысленно - стремление любым путём сохранить власть у него в крови. Но следует помнить, что бюрократия забирает власти ровно столько, сколько ей позволяют. Если у общества достаточно сил, чтобы поставить на место зарвавшееся начальство, то оно и не зарывается.
   Специфика нынешней российской действительности в том, что, с одной стороны, общество не может ничего поделать с доминированием чиновничества в политике (а что тут сделаешь, когда бoльшая часть электората - это бюджетополучатели), но, с другой стороны, редко упускает возможность подложить начальству свинью. Так что административный ресурс административным ресурсом, но в наших условиях он - палка о двух концах, и когда хозяин палки об этом забывает, палка имеет обыкновение стукать хозяина по самым чувствительным местам.
   Вспомним историю выборов за последние полтора десятка лет. КПСС, обладая административным ресурсом, равный которому трудно представить, раз за разом проигрывала сущим дилетантам, чьи ресурсы сводились к старой пишущей машинке и скверного качества писчей бумаге. В 1993 г. исполнительная власть одним движением смахнула с политической сцены всех конкурентов - но "Выбор России" позорно уступил партии, существовавшей главным образом в рассказах своего многоречивого лидера. В 1995 г. "Наш дом - Россия" претендовал не менее чем на 40% голосов - получил от силы 10%. В 1999 г. блок "Отечество - Вся Россия" в предвкушении легкой победы уже делил места в будущем правительстве - и пропустил вперед полуфантомного "Медведя".
   Исключением в данном ряду является разве что "Единство", но это как раз то исключение, которое подтверждает правило. Информационный ресурс у "Медведя" действительно был неплохой, а вот что касается административного, то здесь не всё так однозначно. Федеральная власть к тому времени успела скомпрометировать себя едва ли не по всем статьям. Из серьёзных губернаторов рядом с ней не хотел становиться никто, предпочитая, на худой конец, заведомо провальный НДР, - а уж у региональных баронов на административный ресурс нюх отменный. Эксклюзивное преимущество, которое было у "Единства" и отсутствовало у других участников выборов-99, звалось "Владимир Владимирович Путин". Вес этого ресурса возрастал вместе с рейтингом тогдашнего премьер-министра, и "Медведь", таким образом, был не столько разновидностью "партии власти", сколько партией надежды. В этом плане он сильно напоминал голлистский Союз за новую республику, объединивший вокруг фигуры харизматического лидера самую разношёрстную публику.
   В отличие от "Медведя", нынешняя "Единая Россия" - типичнейшая "партия власти", а В.Путин - давно уже не восходящая звезда, а главный российский начальник. Попытка "единороссов" разыграть "путинскую карту" рискует поэтому провалиться с довольно громким треском. Культ личности В.Путина, заключающийся в основном в стремительном размножении президентских портретов, способен сыграть с исповедующими его чиновниками злую шутку. В былые времена культ личности опирался не столько на пропаганду, сколько на физические репрессии в отношении тех, кто от этой пропаганды воротил нос. У теперешней власти, слава Богу, нет возможностей и, хочется надеяться, особого стремления репрессировать каждого, кто не спешит присоединиться к хору славословящих. Значит, единственный способ, которым "партия власти" может дать отпор критиканствующим субъектам, - это не особенно усердствовать в размахивании президентскими портретами. А если не усердствовать, как же тогда пресловутую "путинскую карту" разыгрывать? Загадка посильнее тунгусского метеорита.
   Пока главным козырем пропагандистской кампании "Единой России" являются подвиги председателя Высшего совета партии, а по совместительству министра внутренних дел, Бориса Грызлова по разоблачению "оборотней" в милицейских погонах, раскрытию громких убийств (генерала В.Гамова, депутата С.Юшенкова) и пр. Но здесь тоже важно не перестараться. Что касается "оборотней", то по убеждению подавляющей части электората таковых в нашей милиции чуть ли не 99% - цифра, может быть, и завышенная, но куда более близкая к реальности, чем те несколько человек, о задержании которых было объявлено так торжественно. И самое главное - чересчур уж много шумихи вокруг этой борьбы с "оборотнями", слишком назойливо тычут её в глаза избирателю. Первое, что приходит в голову, - очередная показуха. Да и с раскрытием громких убийств та же история. Сколько раз такие дела объявлялись почти завершёнными - а многие ли доведены до суда?
   Так что и информационный ресурс очень легко может оказаться той же палкой о двух концах. Немного перегнешь - и она тебя по лбу.
   Самое же показательное - на прошлых выборах "Единство" и ОВР набрали в совокупности 37% голосов. На этот раз о таких цифрах, похоже, никто и не мечтает: далее 25% разговоры не идут. Как добрать недостающие 12% (а желательно и побольше) - вот вопрос, ответить на который труднее всего. Особенно учитывая данные о количестве имеющихся у палки концов.

3. Коммунисты: избавь нас Бог от таких друзей...

   В последнее время лидеров КПРФ, наверное, особенно раздражает поговорка "не было у бабы забот, да купила себе порося". Применительно к коммунистам под поросём следует понимать Сергея Глазьева. В своё время бывшего министра в гайдаровском правительстве они подобрали едва ли не нищим, босым и голым. До этого Глазьев подвизался в самых различных политических организациях - Демократической партии России, Конгрессе русских общин и пр. - и везде без особого успеха. Организатор он оказался никакой, лидер - тоже. Коммунисты взяли его в 1999 г. к себе в список, обогрели, обласкали, в Госдуме пристроили председателем комитета по экономической политике (позже он, правда, этого поста лишился - но не по вине КПРФ), поддержали на выборах губернатора Красноярского края, благодаря чему Глазьев занял почётное третье место, да и вообще приобрёл репутацию перспективного левого политика. И какова же была благодарность? В ходе подготовки к выборам Глазьев вдруг призывает КПРФ отказаться от выдвижения собственного партийного списка и принять участие в создании единого левопатриотического блока! Товарищи из Компартии объясняют ему, что они и так создают блок, просто ради удобства не оформляют его юридически, а включают союзников в свой общефедеральный список. А Глазьев, не внемля, фактически присоединяется к клеветникам, инсинуирующим, что никакое это не создание блока, а обыкновенное стремление КПРФ сохранить за собой монополию на левом фланге.
   Будь это не популярный в партийных рядах политик, а какой-нибудь рядовой попутчик, вроде председателя Исполкома НПСР Г.Семигина, - с ним разобрались бы очень быстро. Окоротили бы так, что он потом и не пикнул бы. Но Глазьева - с его амбициями - попробуй тронь! Он молчать не станет. Он такой шум поднимет, что мало не покажется. Опозорит на всю Россию.
   Коммунисты уже не раз устраивали накануне выборов спектакль под названием "создание избирательного блока левых и патриотических сил". Но это был именно спектакль. Более-менее перспективных союзников лидеры КПРФ уговаривали войти в свой партийный список в индивидуальном качестве. Тех, кто требовал слишком многого, не церемонясь выпроваживали, предоставляя возможность почувствовать, каково оно на выборах без опеки "большого брата". Пока ещё эта тактика ни разу не давала сбоя. Не намерены коммунисты отказываться от неё и теперь. С.Глазьеву настоятельно рекомендовали согласиться на третий номер в избирательном списке Компартии и забыть о бредовой затее с блоком. Мало того, ему ясно дали понять, что в Компартии эту идею считают если не инспирированной администрацией президента, то всячески из Кремля поддерживаемой - об этом, в частности, прямо заявил один из руководителей избирательного штаба коммунистов, заместитель председателя КПРФ Иван Мельников³. И здесь с коммунистами, пожалуй, не поспоришь. Понятно, что Кремлю без разницы, как левые выступят на выборах - под флагом КПРФ или блоком. Если это будет единая колонна, детали не имеют значения. Другое дело, если левых удастся расколоть. И тут наличие амбициозного Глазьева может сыграть решающую роль. Без него вторая коалиция не состоится, с ним - запросто. Много на выборах она не получит, но 2-3% у КПРФ отщипнёт - в этом с И.Мельниковым тоже вполне можно согласиться⁴.
   При всём своём честолюбии С.Глазьев достаточно прагматичен, чтобы осознавать: без Компартии он величина, скажем так, скромная. Поэтому, скорее всего, убедившись в непреклонности руководства КПРФ, он в конце концов оставит блокостроительные поползновения и уж тем более не пойдёт на создание "второй колонны". Существует, впрочем, вероятность, что амбициозность Глазьева окажется сильнее его благоразумия: многим политикам аналогичного типа непомерное тщеславие сослуживало плохую службу - вспомнить хотя бы Юрия Болдырева, некогда одного из основателей "Яблока", а затем организатора провального блока своего имени.
   Проблема Глазьева в том, что ему нечего предложить коммунистам в качестве реальной альтернативы, причём те не особенно в ней и нуждаются. Ведь каков основной аргумент, приводимый в обоснование необходимости формирования блока: расширение левого электората за счёт патриотически, государственнически настроенных избирателей, выступающих за возрождение военной мощи державы. Однако кто эти государственнически настроенные избиратели с социальной точки зрения? В первую очередь представители силовых структур (армии, милиции, прокуратуры) или - в основной массе - работники оборонных отраслей. Но именно поддержка со стороны последних и сделала Компартию РФ тем, что она есть. Не будь в стране огромной, лежащей на боку оборонки, КПРФ пришлось бы переквалифицироваться в социал-демократы, отбросив идею "возрождения Державы" и целиком сосредоточившись на лозунге "социального государства". До сих пор работников оборонки Компартия рекрутировала нещадно эксплуатируя советский традиционализм, в котором есть всё - и "могучая Держава", и "защита человека труда", и тотальный собес, и ностальгия по "застою" и т.д. и т.п. Отказываться от старой тактики никакого смысла ей нет. Да и Глазьев ничего подобного не предлагает: в разработанных им рецептах то же изъятие природной ренты и направление её в наукоёмкие (читай - оборонные) отрасли, тот же тотальный собес, та же "историческая преемственность" по отношению к советскому прошлому - разве что несколько изменена терминология, ставшая менее "красной". Тогда какой резон Компартии идти ему на уступки? Чтобы не лишиться ценного союзника? Но ценность Глазьева для КПРФ весьма относительна - Компартия ему нужна гораздо больше, чем он Компартии. Значительно расширить электорат коммунистов на парламентских выборах Глазьев не способен, а что касается выборов президентских, то здесь, в случае поддержки Компартией его кандидатуры, ещё большой вопрос - кто на кого будет работать: Глазьев на КПРФ или КПРФ на него.
   Так что и на этот раз, судя по всему, всё останется по-прежнему. Коммунисты выдвинут на выборах собственный список, как всегда объявив его списком "блока левых и патриотических организаций"; С.Глазьев, для виду поупиравшись, согласится на предложенное ему место. А уж итоги выборов покажут, стоит ли коммунистам менять свою тактику. Если всё будет хорошо, то зачем? А если нехорошо - что ж, можно будет поговорить о блоках, коалициях и прочей дребедени, толку от которой, правда, уже не будет.
   А вообще коммунисты, должно быть, сами не рады, что когда-то связались с С.Глазьевым: с такими друзьями и враги не нужны.

4. Потонет ли наконец непотопляемый Жириновский?

   ЛДПР - удивительнейшее явление политической жизни современной России. Партия, которую никто не воспринимал всерьёз - мало того, которой фактически не существовало, - вдруг выиграла первые постсоветские парламентские выборы. В каждой думской кампании ей предрекали непреодоление 5%-ного барьера, а она его перемахивала не особо утруждаясь. Партия, успех которой строится на личной харизме её вождя, на выборах в парламент всякий раз получала больше голосов, чем сам В.Жириновский на президентских. ЛДПР бессовестно нарушала все свои предвыборные обещания, вместо борьбы с исполнительной властью служила у неё на посылках, в Думе чуть ли не открытую торговала голосами - а избиратель легко ей это прощал и снова оказывал поддержку.
   Очевидно, между ЛДПР и её избирателями установились какие-то специфические отношения, совсем не похожие на те, что обычно связывают электорат и партию, вызвавшуюся представлять его интересы. Родившаяся после декабря 1993 г. гипотеза, согласно которой значительная часть голосов была отдана за ЛДПР смеха ради (для "прикола", в порядке стёба и т.п.) впоследствии не подтвердилась. Те "приколисты", которые пытались подражать Жириновскому на выборах 1995 г. - прежде всего Партия любителей пива, бездарно сели в лужу, в то время как ЛДПР вновь благополучно преодолела все преграды и въехала в Госдуму хоть не на белом, но все же на коне. Странным образом избиратель относится к ЛДПР вполне серьёзно. Он верит всему, что обещает В.Жириновский, а затем абсолютно не интересуется, выполняет ли тот свои обещания. Попытки указать ЛДПРовскому электорату на расхождение между словом Жириновского и его делом приводят к совершенно обратному эффекту - росту популярности "сына юриста". Следовательно, избиратель считает такое поведение (не проведёшь - не проживёшь; не обманешь - не подъедешь; с волками жить - по-волчьи выть) естественным и непредосудительным. Во всём этом проглядывает некая извращённая логика - логика люмпена, логика лагерного зэка. Кстати, достаточно проследить географию успеха ЛДПР, чтобы убедиться: наибольшее число голосов она собирает в регионах с наибольшим удельным весом населения, имеющего собственный лагерный опыт, - в Сибири и на Дальнем Востоке. Пока блатной фольклор составляет основу субкультуры значительной части российского общества, плавсредство, которое построил Вольфович, будет, по-видимому, сохранять плавучесть.
   Вселяет надежду только одно: с каждыми выборами ЛДПР получает всё меньше голосов - 22% в 1993 г., 11% в 1995 г, около 6% в 1999 г. Если эта тенденция продолжится, на нынешних выборах "жириновцы" могут и не преодолеть 5%-ного барьера. Правда, опросы общественного мнения уверенно отводят ЛДПР третье место - от 5 до 10% голосов. На всех предыдущих выборах, за исключением разве что 1999 г., партия Жириновского получала больше голосов, чем предсказывали опросы. Может быть, на этот раз будет по-другому?