Глава 2.
Исторические предпосылки
возникновения современной российской многопартийности
Ранее мы условились называть партией такую организацию, которая: 1) борется за власть политическими средствами; 2) выражает или претендует на выражение политических интересов определенных социальных групп; 3) имеет четко сформулированную программную цель (проект развития общества); 4) обладает развернутой организационной структурой, в том числе и на региональном уровне. Исходя из этого, момент возникновения многопартийности как института гражданского общества в общемировом масштабе следует отнести к достаточно позднему времени - середине ХIХ века. Существовавшие до этого политические группировки являлись или клубами (имели политические программы, но не представляли никаких социальных групп и не обладали развернутыми организационными структурами) или корпоративными "группами интересов" (достаточно четко выражали интересы определенных социальных групп - не столько политические, сколько узкокорпоративные, - но не имели ни политических программ, ни организационных структур). Исключение составляли организации, выходившие на авансцену политической борьбы в периоды революций. Они обладали большинством вышеуказанных признаков (хотя и не в полной мере), однако время их существования было коротким - когда революции заканчивались, эти организации теряли как социальную поддержку, так и свои оргструктуры, которые либо разваливались под напором внутренних противоречий, либо уничтожались физически политическими оппонентами.
Возникновение многопартийности как устойчивого института политической жизни Западной Европы, тесно связанного с существованием парламентаризма, было обусловлено выходом на политическую арену новых социальных сил в лице т.н. "низших классов", прежде всего - мелкой буржуазии и рабочего класса и в гораздо меньшей степени - крестьянства, являвшегося классом добуржуазного общества и в новом (индустриальном, буржуазном) обществе обреченного на исчезновение. Крестьянство не было способно к осознанию своего политического интереса, предполагающего не только понимание своих непосредственных нужд, но и их соотнесение с интересами других социальных групп. В то же время "низшие классы" индустриального общества (рабочий класс, мелкая буржуазия) к середине ХIХ века уже довольно хорошо осознавали свои если не политические, то социальные интересы, однако по-прежнему оставались отстраненными от непосредственного участия в политической жизни. Именно этот "зазор" между потребностью в отстаивании своих политических интересов и отсутствием условий для ее удовлетворения и создавал благодатную почву для появления внепарламентских организаций, обладающих всеми признаками политических партий. Такие организации были созданы в Западной Европе в середине - второй половине ХIХ века в рамках социалистического движения. Организационное оформление левого фланга политического спектра стран Западной Европы поставило остальные его части перед необходимостью выработки собственных политических программ и создания развернутых организационных структур.
Процесс партийного строительства в странах Западной Европы сопровождался борьбой за расширение избирательного права. При этом наблюдалась известного рода "обратная пропорциональность" между прогрессом в развитии представительных органов, с одной стороны, и партийных структур, с другой. Чем более благоприятными были условия для участия тех или иных социальных групп в деятельности представительных органов, тем менее выраженной являлась их потребность в создании внепарламентских политических структур. Примечательно, что в США, где избирательная система являлась более демократичной, чем в Западной Европе, основные американские партии никогда не отличались той организационной и идеологической зрелостью, какая была характерна для европейских.
2.1. Многопартийность в дореволюционной России
(90-е гг. ХIX вв. - 1917 гг.).
Ее трансформация в однопартийную систему
Особенностью генезиса многопартийности в дореволюционной России было то, что ее становление происходило в условиях фактического запрета на деятельность любых независимых от власти политических организаций, а также полного отсутствия каких бы то ни было представительных органов. Так как любые политические организации могли быть только нелегальными, их возникновение и дальнейшее развитие было возможно только в той части политического спектра, которая отличалась безусловной оппозиционностью к власти. Именно поэтому гегемония социалистического движения в становящейся российской многопартийной системе была особенно ярко выражена.
Первой российской политической организацией партийного типа* следует считать социалистическую по своим идейным установкам "Народную волю" (1870-е - начало 1880 гг.), обладающую как четкой политической программой и относительно развитой организационной структурой, так и претензией на представительство политических интересов определенной социальной группы - крестьянства. Ее скорое исчезновение с политической арены обусловливалось как внешними (полицейские репрессии), так и внутренними причинами, заключавшимися в утопичности ставки на представительство интересов крестьянства - класса, по своей природе далекого от политики и неспособного к осознанной защите своих интересов на национальном уровне (реально "Народная воля" опиралась, конечно же, не на крестьянство, а на очень узкий слой разночинной интеллигенции). Наконец, избрав в качестве основного метода своей деятельности индивидуальный террор, "Народная воля" вступила в борьбу на поле, где ее противник обладал безусловным преимуществом, и тем самым обрекла себя на полное уничтожение.
В 90-е годы ХIХ века процесс образования политических организаций социалистической ориентации превратился в устойчивую тенденцию. Новые организации претендовали на представительство интересов уже не крестьянства, а промышленного пролетариата, и хотя их реальной опорой по-прежнему являлась в основном разночинная интеллигенция, однако связи социал-демократических организаций с промышленными рабочими все более расширялись. К концу ХIX - началу XX вв. тенденция к объединению разрозненных социал-демократических и неонароднических групп (прямых наследников "Народной воли", претендовавших уже на выражение политических интересов всего "трудового народа", т.е. и крестьянства и рабочего класса одновременно) вылилась в образование полноценных партий - Российской социал-демократической рабочей партии (1898-1903 гг.) и Партии социалистов-революционеров (1901-06 гг.), а также ряда социалистических партий в национальных губерниях Российской империи (Дашнакцутюн в Армении, Белорусской социалистической громады и др.). Организационное оформление левого фланга дало толчок аналогичным процессам в центре политического спектра - появились либеральные "Союз освобождения" и Союз земцев-конституционалистов, на основе которых позже была создана кадетская партия. Наконец, первая российская революция, одним из главных достижений которой стало введение в России ряда гражданских свобод и созыв законодательной Государственной Думы (Манифест от 17 октября 1905 г.), положила начало появлению лояльных по отношению к правящему политическому режиму организаций как монархической, так и либерально-консервативной ориентации. Тем самым организационное оформление политического спектра дореволюционной России, а вместе с ним и становление многопартийной системы, было завершено.
Для российской многопартийности, в том виде, в каком она сложилась в годы первой российской революции, было характерно следующее: 1) наличие сильного и организованного левого фланга, настроенного непримиримо по отношению не только к самодержавию, но и к "центру", т.е. либералам; 2) многочисленность, но крайняя организационная аморфность правого фланга; 3) быстрый рост достаточно рыхлого либерального "центра", правая часть которого открыто тяготела к соглашению с властями, а левая пыталась балансировать между крайне левыми и властью.
2.1.1. Левый фланг
Социал-демократы
Российская социал-демократическая рабочая партия являлась самой "старой" и самой организационно зрелой партией России. Своей конечной целью социал-демократы ставили осуществление социалистической революции - установление диктатуры пролетариата, ликвидацию частной собственности на средства производства (программа-максимум). Ближайшей же задачей (программа-минимум) объявлялось осуществление буржуазно-демократической революции - свержение самодержавия, установление республики, введение гражданских свобод, 8-часового рабочего дня и пр. I съезд РСДРП состоялся еще в 1898 г., однако программные и уставные документы были приняты только на II съезде (1903 г.). В 1907 г. численность РСДРП составляла 167 тыс. человек (включая членов национальных социал-демократических организаций). Численно партия на тот момент в 2-3 раза превосходила и кадетскую, и октябристскую, и эсеровскую партии, формально уступая только Союзу русского народа, однако на порядок превосходя его в развитости сети своих отделений и организованности. Кроме всего прочего, социал-демократы весьма четко представляли, интересы каких социальных групп они выражают, в то время как остальные партии в этом вопросе или просто "плутали", или выдавали желаемое за действительное.
Вместе с тем положение РСДРП еще со II съезда осложнялось расколом на радикальных "большевиков" (во главе с В.Лениным) и более умеренных "меньшевиков" (лидеры - Ю.Мартов, Ф.Дан, Г.Плеханов). Меньшевики считали движущей силой буржуазно-демократической революции буржуазию, рабочий класс - его союзником, а крестьянство определяли как в целом реакционную силу. Они также исходили из того, что после свержения самодержавия страна вступит в достаточно длительный период буржуазного развития, в ходе которого созреют предпосылки для осуществления социалистической революции. В связи с этим в период первой российской революции основную ставку меньшевики делали на союз с либералами - в первую очередь с кадетами. Большевики же считали движущей силой буржуазно-демократической революции пролетариат, а его ближайшим союзником - крестьянство, и выступали против любого сотрудничества с либералами, настаивая на необходимости сделать все для перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Между большевиками и меньшевиками имелись также разногласия по вопросу о способах достижения своих целей. Меньшевики делали основную ставку сначала на проведение общероссийской политической стачки, а затем - на использование возможностей Государственной Думы. Большевики считали наиболее действенным путь вооруженного восстания, к думской же деятельности они обратились только в период очевидного спада революции (выборы в I Думу в 1906 г. они, в отличие от меньшевиков, бойкотировали). Кроме того, большевики не брезговали таким способом пополнения партийной кассы, как "экспроприации", в то время как меньшевики были категорическими противниками "эксов". Между 1903 и 1905 гг. меньшевикам удалось закрепить за собой большинство в центральных органах партии, однако фактически в РСДРП существовало два руководящих центра - меньшевистский Центральный комитет и большевистское Организационное бюро. С началом первой российской революции разногласия между двумя крыльями привели к фактическому расколу партии. В апреле 1905 г. большевики провели III съезд партии, а меньшевики - партийную конференцию, на которых каждая часть избрала свои руководящие органы. На IV Стокгольмском съезде РСДРП (апрель - начало мая 1906 г.) была сделана попытка объединения, однако после того, как меньшевикам вновь удалось занять доминирующие позиции в руководстве партии, большевики сформировали собственный руководящий центр на базе газеты "Пролетарий".
После поражения революции 1905-07 гг. социал-демократы понесли огромные потери в результате полицейских репрессий. За 1907-10 гг. РСДРП потеряла около 90% своего состава, а ряд национальных организаций вовсе прекратил свое существование. Остатки организационной сети РСДРП были буквально нашпигованы агентами охранного отделения, которым порой удавалось подняться весьма высоко в партийной иерархии (так, агент охранного отделения Р.Малиновский был членом ЦК РСДРП(б) и сумел стать лидером думской фракции большевиков). Кроме того, после поражения революции партию потряс новый организационный кризис. В 1907-14 гг. раскол внутри РСДРП коснулся каждой фракции. От большевистской фракции откололась группа "Вперед" во главе с А.Богдановым, настаивавшая на приоритете нелегальной деятельности перед легальной. В меньшевистской фракции выделилась группа т.н. "ликвидаторов" во главе с А.Потресовым и П.Масловым, предлагавшая признать нелегальную организацию РСДРП ликвидированной и все силы социал-демократов сосредоточить на работе в легальных организациях. Группа меньшевиков во главе с Ю.Мартовым и Ф.Даном, группировавшаяся вокруг газеты "Голос социал-демократа", выступала за сохранение нелегальной организации, но при условии подчинения ее деятельности нуждам легальной работы. Наконец, третья группа меньшевиков (т.н. "партийцы") во главе с Плехановым выступала с позиций, близких тем, которые занимала основная часть большевиков во главе с Лениным, - сочетание легальных и нелегальных форм деятельности под руководством находящихся на нелегальном положении центральных органов партии. Некоторое время в РСДРП были сильны тенденции к объединению всех фракций. Последняя такая попытка была предпринята на январском (1910 г.) пленуме ЦК РСДРП. Однако достигнутое примирение оказалось чисто формальным. Сразу же после пленума конфликт вспыхнул с новой силой, и обе части партии окончательно размежевались. В январе 1912 г. большевики созвали в Праге т.н. VI конференцию РСДРП, на которой исключили из РСДРП меньшевиков-"ликвидаторов", а фактически образовали самостоятельную Российскую социал-демократическую рабочую партию (большевиков). Представители меньшевистских и внефракционных групп созвали в августе 1912 г. в Вене собственную конференцию и избрали свой руководящий центр в лице Организационного комитета. Таким образом, возникли две разные партии, каждая из которых имела прочные позиции в определенных слоях рабочего класса: меньшевики - среди наиболее квалифицированных рабочих (прообраз российской "рабочей аристократии"), большевики - в более широких рабочих массах, "пролетариате".
Вместе с тем, в отличие, например, от эсеров, социал-демократам удалось правильно сориентироваться в обстановке и создать новые оргструктуры, максимально приспособленные к новым условиям. Фактически к 1912 г. в России действовали две независимые друг от друга организации - большевистская и меньшевистская. Во многом они были схожими. И у той и у другой центральные руководящие органы - ЦК у большевиков и ОК у меньшевиков - находились за границей. В России деятельность местных отделений координировали большевистская и меньшевистская думские фракции. До 1913 г. социал-демократическая фракция в Думе формально была единой, осенью 1913 г. она разделилась на самостоятельные большевистскую и меньшевистскую. Члены этих фракций во время думских каникул ездили по стране и восстанавливали партийные организации. Связь с этими организациями поддерживалась через легально издававшиеся газеты: "Луч" и "Наша заря" у меньшевиков, "Звезда" и "Правда" у большевиков. Думские фракции координировали деятельность социал-демократов в легальных общественных организациях, профсоюзах, культурно-просветительных обществах.
Начавшаяся в августе 1914 г. I мировая война значительно изменила соотношение сил внутри социал-демократического движения. Прежде всего она сильно ослабила большевиков. После того, как в ноябре 1914 г. членов большевистской думской фракции за нелегальную политическую деятельность лишили депутатских полномочий и сослали в Сибирь, РСДРП(б) в России была фактически обезглавлена. Местные большевистские организации практически потеряли связь друг с другом, прервались контакты российских большевиков с находящимся за границей ЦК РСДРП(б), осуществляемые до этого исключительно через думскую фракцию. Деятельность большевиков в годы войны ограничивалась в основном работой в больничных кассах. Все это привело к тому, что к 1917 г. большевики в значительной мере утратили свои позиции в рабочей среде, завоеванные перед войной. Меньшевикам, в отличие от большевиков, напротив, удалось сохранить свои структуры. Продолжала действовать меньшевистская думская фракция. В 1915-16 гг. меньшевики участвовали в работе т.н. "военно-промышленных комитетов", создавая там "рабочие группы". Члены рабочих групп, меньшевистская думская фракция и Организационный комитет РСДРП проводили всероссийские совещания, которые фактически являлись меньшевистскими конференциями.
Война во многом перетасовала прежние группировки внутри российского социал-демократического движения. Определяющим теперь стало отношение к войне. Социал-демократы разделились на "оборонцев", "центристов", "интернационалистов" и "пораженцев". Идеологом "оборонцев" был Г.Плеханов, считавший Германию главным виновником войны, а действия Англии, Франции и России оправданными. Организационный комитет РСДРП в России и думская фракция во главе с Н.Чхеидзе занимали центристскую позицию: они призывали к демократическому миру без аннексий и контрибуций, но были против призыва рабочих к активным антивоенным действиям. Левое крыло меньшевиков во главе с Ю.Мартовым, А.Мартыновым и Л.Троцким было более радикальным, "интернационалистским", выступая за заключение всеобщего демократического мира как пролога к европейской революции и выдвигая лозунг "Ни побед, ни поражений". Наконец, большевики во главе с В.Лениным выступали с позиций "пораженчества". Они выдвигали лозунг поражения в войне своего правительства и превращения войны "империалистической" в войну гражданскую.
Партии неонароднической ориентации -
эсеры, эсеры-максималисты, народные социалисты
В отличие от социал-демократов, объявлявших себя защитниками интересов рабочего класса, Партия социалистов-революционеров (эсеров) придерживалась более общего варианта социализма, который в российских условиях неизбежно приобретал заметный "крестьянский" оттенок. Объединительные конференции эсеровских организаций юга и центральной России состоялись в 1901 г. В период 1901-04 г. ПСР заявила о себе громкими террористическими актами. Окончательно же оформиться в партию она смогла только на своем I съезде в конце декабря 1905 - начале 1906 гг. Принятая на съезде программа конечной целью партии объявляла достижение социализма, понимаемого как обобществление собственности и хозяйства, уничтожение классов и эксплуатации, осуществление "планомерной организации всеобщего труда". Программа признавала, что развитие России совершается в капиталистических формах, но считала, что российский капитализм имеет особенности, позволяющие вести с ним борьбу "по частям", опираясь прежде всего на крестьянство. Первым ударом по капитализму, по мнению эсеров, должно было стать изъятие земли из товарного обращения и превращение ее в общенародное достояние ("социализация") c уравнительным распределением земельных участков между крестьянами. Зародыш же настоящего социализма эсеры видели в крестьянской кооперации. Программа ПСР включала также требования установления республики, введения политических свобод, национального равноправия, всеобщего избирательного права, принятия рабочего законодательства. После победы над самодержавием допускалось установление и сохранение на неопределенное время власти либеральной буржуазии.
В годы первой российской революции Партия социалистов-революционеров насчитывала свыше 65 тысяч членов. Эсеровские организации появлялись главным образом в тех регионах, где более всего сохранились крепостнические пережитки (Поволжье, средне- и южночерноземные губернии). Организационная структура партии была весьма аморфной, а дисциплина - слабой. В силу расплывчатости уставных требований в ПСР было много т.н. "записавшихся" членов, фактически не принимавших участия в партийной работе. Деятельность ПСР в годы первой российской революции была достаточно разнообразна. Эсеры вели агитацию и пропаганду, готовили вооруженное восстание, активно работали в общественных организациях и профсоюзах (Всероссийском крестьянском союзе, Всероссийском железнодорожном союзе, союзе почтово-телеграфных служащих и др.). Однако, как и до революции, любимым детищем партии была Боевая организация, занятая исключительно индивидуальным террором. Боевая организация ПСР, во главе которой стоял агент охранного отделения Е.Азеф, действовала практически автономно от партии и была совершенно бесконтрольна. Индивидуальный террор рассматривался эсерами как средство устрашения самодержавия, дезорганизации правительства.
В годы революции выяснилось, что левый и правый фланги ПСР слишком расходятся, чтобы составлять единую партию. Левое крыло эсеров - эсеры-максималисты - настаивало на необходимости борьбы за немедленное установление социалистического строя и в деревне и в городе, за "социализацию" не только земли, но и всех заводов и фабрик. Еще в 1905 г. руководство ПСР сочло, что воззрения максималистов не согласуются с партийной линией и официально объявило их исключенными из партии. В октябре 1906 г. они создали собственную партию. Эсеры-максималисты превратили террор в абсолютное средство борьбы и были убеждены, что только с помощью крупных террористических актов можно приблизить победу революции. Представители правого крыла эсеров во главе с А.Пешехоновым основали в сентябре 1906 г. Трудовую народно-социалистическую партию. Они выдвигали лозунг национализации всей земли, но призывали крестьян воздерживаться от земельных захватов. ТНСП требовала введения всеобщего избирательного права, законодательной Думы и ответственности перед ней министров. Эсеровское руководство негативно восприняло образование ТНСП, но окончательного размежевания энесов и эсеров так и не произошло. Достаточно близких с ТНСП позиций придерживались члены думской фракции "трудовиков", выступавшие за принудительное отчуждение в пользу крестьян части помещичьих земель. В I Думе фракция трудовиков насчитывала 107 человек (из около 450 депутатов ГД), во II Думе - 104 человек.
После поражения первой российской революции эсеры понесли потери гораздо более значительные, чем социал-демократы. Так, была целиком устранена с политической арены партия эсеров-максималистов. Кроме того, руководство ПСР значительно усугубило тяжелое положение партии своими принципиальными ошибками, главной из которых был бойкот III и IV Дум. Эта тактика фактически лишила эсеров возможности иметь в России легальный центр, способный объединить вокруг себя разрозненные эсеровские организации. Другой крупной ошибкой явилось упорное нежелание отказаться от индивидуального террора. Эсеры по-прежнему придавали ему первоочередное значение, несмотря на то, что сил на его ведение у них уже не было. Не изменилась ситуация и после сенсационного разоблачения руководителя Боевой организации ПСР Е.Азефа. Выяснилось, что один из наиболее влиятельных эсеровских лидеров Евно Азеф был агентом охранного отделения и вел двойную игру. Одной рукой он выдавал полиции членов эсеровских организаций в России, а другой организовывал покушения на крупных чиновников Министерства внутренних дел. Разоблачение Азефа вызвало в партии, да и во всем революционном лагере такой шок, что Боевая организация эсеровской партии на время была распущена. Но уже в мае 1909 г. сторонники продолжения террора вновь получили большинство в руководстве ПСР. Концентрация лучших эсеровских сил на индивидуальном терроре, а также на попытках продолжать, несмотря ни на что, подготовку к вооруженному восстанию осуществлялась, разумеется, в ущерб организационно-пропагандистской работе.
Вместе с тем даже такая достаточно утопическая линия эсеровского руководства левому, "ультратеррористическому", крылу ПСР казалась недостаточно радикальной. С осени 1908 г. ультратеррористы выделились в особую организацию, однако так и не сумели провести ни одного террористического акта. Вся их деятельность свелась к изданию за границей журнала "Революционная мысль". С другой стороны, по мере того как становилась очевидной нереалистичность курса эсеровского руководства, в партии усиливалось правое крыло во главе с Н.Авксентьевым. Правые эсеры считали необходимым полностью перестроить ПСР. Они предлагали сосредоточить основные силы партии на легальной деятельности в кооперативах, профсоюзах, культурно-просветительных обществах, а нелегальную организацию оставить только для обслуживания этой деятельности. В 1912 г. правые эсеры вообще заявили о ненужности для партии в переживаемый период нелегальной организации. Правело и само руководство ПСР во главе с В.Черновым. В конце концов именно предложения правого крыла помогли эсерам нащупать пути выхода из внутрипартийного кризиса. Именно профсоюзы, страховые кассы и кооперативы сделались основным полем деятельности ПСР в 1910-14 гг. К 1914 г. партия наконец начала выходить из кризисного состояния. Эсеры даже сумели несколько усилить свои позиции среди рабочих, пользуясь тем, что большевики и меньшевики вели между собой острую борьбу. Началось восстановление местных комитетов эсеровской партии, почти полностью разрушенных в результате полицейских репрессий.
Более печально сложилась судьба Трудовой народно-социалистической партии (энесов). Энесы надеялись, что их программная и тактическая умеренность позволит им добиться легализации партии, но этого не произошло - власти так и не зарегистрировали энесовскую партию и продолжали в отношении нее тактику репрессий. Путем выборочных арестов полиция добилась дезорганизации энесовских организаций. В отличие от эсеров, энесы высказались за участие в выборах в III Думу, однако им не удалось провести туда ни одного своего представителя. В 1907-14 гг. деятельность партии народных социалистов полностью сводилась к участию в издании журнала "Русское богатство". Значительно уменьшилась численность думской фракции трудовиков: до 13 депутатов в III Думе и 10 - в IV.
C началом первой мировой войны эсеры, как и социал-демократы, разделились на "оборонцев", "центристов" и "интернационалистов". Оборонческих позиций придерживались думские трудовики во главе с А.Керенским и остатки энесов, а также правые эсеры во главе с Н.Авксентьевым. Во второй половине 1915 г. оборонцы из числа правых меньшевиков и правых эсеров объединились и стали совместно издавать еженедельник "Призыв". Левое, "интернационалистское", крыло эсеров во главе с М.Натансоном тяготело к большевикам. В отдельных регионах в России они создавали совместные военные организации, издавали листовки. "Центристы" в ПСР были представлены руководством партии во главе с В.Черновым.
Анархисты
Анархистское движение занимало крайнюю позицию на левом фланге политического спектра России. Основными требованиями анархистов были непосредственный переход к коммунизму и уничтожение любой государственной власти. В годы первой российской революции существовало два главных течения в движении анархистов: "анархисты-коммунисты" (последователи П.Кропоткина) и "анархисты-синдикалисты". Анархо-синдикалисты сосредоточивали свои усилия на работе в профсоюзах, которые считали ячейками будущих производственных коммун. Анархистам было свойственно отрицание парламентаризма и пренебрежение к демократическим свободам. Главным в их деятельности был индивидуальный террор. Но, в отличие от эсеров, анархисты являлись противниками централизации в этом деле и выступали за "разлитый", массовый террор, который они считали способом выражения свободы личности. Применяли анархисты и т.н. "экономический индивидуальный террор", понимая под ним покушение на хозяев предприятий, мастеров и т.п. После поражения первой российской революции организации анархистов были практически полностью ликвидированы охранным отделением. Несколько оживилась их деятельность только в 1915-16 гг. Анархисты, так же как и прочие левые организации, пережили размежевание на "оборонцев" (сторонники П.Кропоткина) и "пораженцев", выступавших с позиций, близких к большевистским, и призывавших превратить войну "империалистическую" в "гражданскую войну против власти и капитала".
2.1.2 Либеральный центр
Кадеты
Классической либеральной партией являлась (с поправками на российскую специфику) Конституционно-демократическая партия. Ее политическим идеалом была парламентская конституционная монархия британского типа. Кадеты выступали за введение в России демократических свобод и строгое соблюдение прав личности, требовали создания ответственного перед Думой правительства, всеобщего избирательного права, реформы местного самоуправления и суда. Аграрный вопрос они предлагали решать через принудительное отчуждение части помещичьих земель за выкуп, а рабочий вопрос - путем предоставления свободы профсоюзов, стачек и введения, где это возможно, 8-часового рабочего дня.
К Конституционно-демократической партии принадлежал цвет либеральной интеллигенции, либеральные помещики и представители средней городской буржуазии. Основную массу членов КДП составляли представители среднего городского слоя (конторщики, приказчики, ремесленники, служащие, учащиеся) и состоятельная интеллигенция (адвокаты, профессора, инженеры). В целом же тон в партии задавала либеральная интеллигенция. Именно в силу этого кадетская партия наиболее последовательно и принципиально отстаивала необходимость либерального, буржуазно-демократического пути развития России - в отличие от октябристов, для которых сиюминутные выгоды класса российской буржуазии, заинтересованной в сохранении многих чуть ли не средневековых пережитков, зачастую затмевали общие перспективы развития страны в либеральном русле. Кадеты имели прочную социальную опору в среднем классе, однако их позиции в рабочей среде и крестьянстве были весьма слабыми. Здесь кадетам было трудно соперничать с социал-демократами и с эсерами.
Организационно Конституционно-демократическая партия оформилась в октябре 1905 г. на базе существовавшего с 1903 г. "Союза освобождения" и левого крыла Союза земцев-конституционалистов. Прошедший в январе 1906 г. II съезд КДП добавил к названию партии подзаголовок "Партия народной свободы" - по мнению кадетов, понятия "демократ" и "конституционалист" были непонятны для масс и могли отпугивать их от партии. В отличие от "Союза 17 октября" КДП(ПНС) так и не была официально зарегистрирована. В КДП достаточно быстро обозначились левый (Н.Щепкин, В.Колюбакин и др.) и правый (П.Струве, В.Маклаков и др.) фланги. Однако ведущая роль в руководстве партии принадлежала "центру", во главе которого стоял известный историк П.Милюков, быстро занявший положение реального главы партии, оттеснив лидера "Союза освобождения" П.Струве. В годы первой русской революции левое крыло и центр КДП выступали за союз с социал-демократами (П.Милюков утверждал даже, что у кадетов "нет врагов слева"), в то время как правое крыло тяготело к союзу с октябристами.
Во время расцвета КДП (весна - лето 1906 г.) в партии состояло около 50-55 тыс. членов, хотя сами кадеты полагали, что их было не менее 100 тыс. После поражения революции 1905-07 гг. число организаций КДП за полгода уменьшилось в пять раз, а численность партии - вдвое (до 20-25 тыс.). Накануне первой мировой войны численность кадетской партии не превышала 10-12 тыс. человек. Причиной этого были главным образом преследования со стороны властей. Поскольку партии было отказано в официальной регистрации, ее членов увольняли с государственной службы. В ряде мест кадеты были отстранены от выборных должностей в земствах, исключены из дворянского сословия. В результате в провинции в кадетских организациях оставались в основном те, чье материальное благополучие не зависело от произвола начальства. В связи с этим деятельность кадетов замкнулась в рамках столичных, губернских и некоторых крупных уездных городов. Заседания ЦК КДП созывались нерегулярно, и в них принимало участие не больше трети состава ЦК. Думская фракция кадетов была фактически автономной и не контролировалась ЦК. В Думе кадеты вели линию на формирование "прогрессивного блока" из кадетов, прогрессистов и левых октябристов.
Организационный кризис в кадетской партии привел к обострению внутрипартийной борьбы - преимущественно между правым крылом и центром. Правые кадеты (П.Струве, В.Маклаков, М.Челноков) требовали, чтобы руководство партии во главе с П.Милюковым взяло курс на сотрудничество с правительством и перестало "косить глазами налево". Впрочем, по сравнению с периодом 1905-07 гг., кадетское руководство и без того сильно поправело (в 1909 г. во время поездки в Англию Милюков заявил, что "русская оппозиция является оппозицией его величества, а не его величеству"), тем не менее кадетский "центр" старался проводить более гибкую тактическую линию, чем правые кадеты, и искал "равнодействующую" между левым и правым крылом КДП. А начиная с 1910 г., по мере подъема общественного движения, тактика кадетской партии вновь начала приобретать радикальные черты, присущие ей в 1905-07 гг. В начале 1913 г. Милюков уже заявлял, что кадеты должны находиться в "непримиримой оппозиции к власти" до тех пор, пока не будет осуществлена "демократизация государственного строя". Одновременно в эти годы усилилось левое крыло кадетов во главе с Н.Некрасовым и А.Колюбакиным, исходившее из неизбежности новой революции и настаивавшее на необходимости подготовки к ней кадетской партии - чтобы избежать "ошибок 1905 года". На первый план они выдвигали организацию общественных сил вне Думы, предлагали использовать для этого земское и городское самоуправление и т.п.
Обладая достаточно прочными позициями в среднем классе, кадеты смогли не только практически полностью вытеснить октябристов, но и ограничить распространение в этой среде влияния левых партий. Об этом свидетельствовали, в частности, успехи внедумской работы кадетов, которая носила в основном культурнический характер. Кадеты уделяли много внимания организации публичных лекций, созданию легальных обществ и, соответственно, участию в их деятельности. Постоянным полем деятельности КДП были кооперативы, ученые и профессиональные общества, съезды учителей, врачей агрономов и т.д. Вместе с тем в 1907-14 гг. кадеты почти полностью утратили те позиции, которые в годы первой российской революции им удалось завоевать в среде рабочего класса и крестьянства.
С началом первой мировой войны кадеты отказались от оппозиционной тактики и в течение года оказывали поддержку правительству. Однако после военных неудач лета 1915 г. они, вместе с прогрессистами, октябристами и частью националистов, приняли участие в создании в Государственной Думе т.н. "Прогрессивного блока", в который вошли 236 из 422 депутатов Думы. Фактическим руководителем блока стал лидер кадетов П.Милюков. Основным требованием программы блока была отставка кабинета Горемыкина и создание правительства "общественного доверия" из числа чиновников и думских деятелей, "пользующихся доверием общества". Входил в программу и пункт о необходимости умеренных политических реформ, хотя большинство участников блока соглашались не настаивать на них во время войны. С осени 1915 г. до осени 1916 г. Прогрессивный блок фактически не проявлял политической активности, но к осени 1916 г., с нарастанием хозяйственной разрухи и продовольственного кризиса, перешел в наступление и потребовал удаления из правительства наиболее одиозных лиц (имелись в виду такие выдвиженцы "темных сил" как Б.Штюрмер и А.Протопопов). После февральской революции 1917 г. именно на основе Прогрессивного блока был сформирован первый состав Временного правительства.
Октябристы, прогрессисты
Позицию между центром и правым флангом политического спектра дореволюционной России занимали такие партии, как "Союз 17 октября", Партия мирного обновления, Прогрессивная партия.
Наиболее влиятельным из них являлся "Союз 17 октября", образованный в ноябре 1905 г. Его члены ("октябристы") отстаивали принцип наследственной конституционной монархии, выступали за сохранение имущественного и образовательного цензов и ценза оседлости при выборах в Думу, органы местного самоуправления и суда. В своей аграрной программе они подчеркивали необходимость уравнения крестьян в гражданских правах, ликвидации общины и подъема производительности труда в сельском хозяйстве. В области рабочего вопроса октябристы признавали право на стачки, но отрицали необходимость сокращения рабочего дня для взрослых.
Основная масса местных октябристских организаций сформировалась в период избирательной кампании в I Думу в январе-апреле 1906 г. Однако окончательно партия октябристов сложилась лишь осенью 1906 г. и тогда же была официально зарегистрирована петербургским градоначальником. Численность "Союза 17 октября" в годы первой российской революции достигала 65-70 тыс. человек. Председателем Центрального комитета "Союза 17 октября" до осени 1906 г. был видный земский деятель Д.Шипов (осенью 1906 г. вышел из Союза и образовал Партию мирного обновления), а с октября 1906 г. - А.Гучков.
"Союзу 17 октября" была свойственна организационная и идейная аморфность. Многие вступившие в "Союз 17 октября" организации сохраняли свою автономность, имели собственную программу и центральные органы. Часть октябристов придерживалась партийной линии, другая часть мало отличалась от правых кадетов, третья - от монархистов. Что касается социальной базы "Союза 17 октября", то весьма показателен тот факт, что в число 33 его основателей, кроме представителей интеллигенции входили, в первую очередь, крупные промышленники и финансисты, а также перестраивающиеся на капиталистический лад помещики. В местных октябристских организациях состояли в основном представители средних городских слоев, интеллигенции, чиновничества, крупные предприниматели, помещики. Вместе с тем в ряде мест были сформированы также рабочие и крестьянские октябристские организации. По своим политическим взглядам к октябристам приближались быстро сошедшие с арены Прогрессивная экономическая партия, Умеренно-прогрессивная партия, Торгово-промышленная партия, Партия правового порядка, Всероссийский торгово-промышленный союз и др. Наиболее активные члены этих партий после их распада вошли в "Союз 17 октября".
Первая российская революция явилась временем одновременно и рождения, и расцвета "Союза 17 октября". В этот период партия октябристов функционировала как полноценная политическая организация - с сетью местных организаций и определенной социальной базой. Позже эта база "уплыла" к кадетам, а сама партия фактически перестала существовать. В 1907-14 гг. партия октябристов последовательно двигалась к полному развалу, а ее деятельность практически не выходила за рамки Думы. При этом думская фракция октябристов совершенно не принимала во внимание решения октябристского ЦК. По своему составу она была крайне разношерстной. Этим объяснялись ее бесконечные колебания, частые пересмотры решений. Внутри думской фракции октябристов были сильны центробежные течения. Численность ее постоянно сокращалась - со 154 человек в начале работы III Думы до 121 в конце и 98 в IV Думе. Полным провалом закончилась и думская тактика октябристов. Они приняли предложение П.Столыпина создать союз с целью провести через III Думу правительственную программу реформ. Пока Столыпин соблюдал хотя бы видимость этого договора, октябристы выполняли в Думе роль правящей партии. Как правило, они блокировались с умеренно правыми и отвергали предложения кадетов о создании "конституционного центра" по проведению реформ. Однако после ряда кризисов в отношениях Думы с правительством в 1909-11 гг. октябристская фракция начала осторожно критиковать действия правительства и по ряду вопросов выступать заодно с кадетами и прогрессистами. В ноябре 1913 г. на конференции "Союза 17 октября" Гучков прямо заявил о переходе октябристов в оппозицию правительству, отказавшемуся от проведения реформ. Однако правое крыло "Союза 17 октября" и большая часть его думской фракции не поддержали Гучкова. В результате фракция октябристов в Думе раскололась на три части: земцев-октябристов (65 человек), собственно "Союз 17 октября" (22 левых октябристов) и беспартийных (15 наиболее правых октябристов). К 1913-14 гг. полностью распалась и сама партия октябристов, а ее местные отделы прекратили всякую деятельность. Произошло это в силу того, что "Союз 17 октября" утратил те позиции, которые он имел в годы первой российской революции в среднем классе. Фактически октябристы пожертвовали этими позициями в угоду интересам узкого слоя крупных промышленников и помещиков юга России, желавших не радикальных реформ, а "полюбовного" соглашения с самодержавием.
Немногим лучше, чем у октябристов, обстояли дела и у образованной в 1912 г. Прогрессивной партии. В ее создании приняли активное участие молодые московские фабриканты А.Коновалов, С.Третьяков, братья Рябушинские и др. Прогрессисты требовали отмены положения об усиленной и чрезвычайной охране, расширения прав Думы, реформы Государственного совета, осуществления гражданских свобод, неприкосновенности личности, отмены сословных привилегий. В их программе говорилось о необходимости конституционно-монархического строя с ответственностью министров перед народным представительством. Отделения Прогрессивной партии были созданы в ряде городов России, но фактически они лишь выполняли функции избирательных комитетов. Деятельность прогрессистов не выходила за рамки Думы, где они вместе с левыми октябристами поддерживали большинство кадетских законопроектов и запросов. Социальная база у прогрессистов была немногим более широкой, чем у октябристов, и сводилась в основном к узкому слою российской буржуазии, тяготящейся ограничениями со стороны полуфеодального государства.
В годы первой мировой войны члены думских фракций октябристов и прогрессистов сначала поддержали правительство и верховную власть, а затем приняли участие в создании Прогрессивного блока.
2.1.3. Правый фланг
Союз русского народа. Объединенное дворянство. Националисты
Крайне правые, ультрамонархические, или, как их еще называли, "черносотенные", организации стали появляться в России с начала 1905 г., но особенно быстрый их рост начался после выхода Манифеста 17 октября. Ультрамонархические организации бурно протестовали против ограничения самодержавия и призывали вернуться к положению, существовавшему до осени 1905 г.
Высшими органами для крайне правых являлись монархические съезды, которые за период 1905-07 гг. созывались четырежды. Однако руководящие органы, создаваемые на этих съездах, реальной властью над "черносотенными" организациями не обладали. Наиболее сильным в ультрамонархическом движении был Союз русского народа во главе с А.Дубровиным, В.Пуришкевичем, Н.Марковым и др. Приоритет Союза признавался всеми крайне правыми организациями. IV монархический съезд (апрель 1907 г., Москва) поручил Союзу русского народа возглавить монархическое движение и объединить вокруг себя все остальные организации.
Ультрамонархические организации, в том числе и СРН, были очень аморфными в организационном плане. Их местные отделения действовали не считаясь с указаниями центральных органов. В СРН записывали всех изъявивших желание (кроме евреев), иногда целыми семьями и даже деревнями. С целью привлечения в свои ряды представителей "низших" классов Союз русского народа выступал за государственное страхование рабочих, сокращение рабочего дня, требовал увеличения помощи крестьянам-переселенцам. Крестьяне вступали в СРН надеясь получить за это землю от царя. Среди членов СРН было немало и состоятельных людей, причем в основном это были разбогатевшие выходцы из низов с невысоким образовательным уровнем (как правило, большинство из них принадлежало к купечеству).
Союз русского народа пользовался особым расположением Николая II и получал деньги из специально созданного правительством фонда. Этот фонд миллионными тиражами распространял черносотенные брошюры, прокламации, газеты, призывавшие искоренять "злые силы" в лице социалистов, инородцев, иноверцев и др. Члены СРН, со своей стороны, оказывали поддержку властям не только пропагандой, но и конкретными действиями. Они срывали митинги и забастовки, устраивали контрманифестации, зачастую заканчивающиеся столкновениями с участниками антиправительственных демонстраций. На счету активистов СРН числились также убийства политических деятелей (от кадетов до социал-демократов), еврейские погромы. Для подобных акций в ультрамонархических союзах были образованы неофициальные боевые дружины. Их организацию считал своей первостепенной задачей и Союз русского народа.
Силы ультраправых организаций росли со спадом революции. К началу 1907 г. общая численность Союза русского народа превышала 400 тыс. человек. Более 97% членов "черносотенных" организаций проживали в европейской России. Их пропаганда не действовала в районах с почти исключительно русским или нерусским населением, но была эффективна в регионах со смешанным национальным составом - в Белоруссии, на Украине. Более половины всех членов СРН сосредоточились в 15 губерниях т.н. "черты еврейской оседлости". Относительно большая численность "черносотенных" организаций свидетельствовала о том, что во время первой российской революции самодержавие сохраняло массовую социальную базу. Но рыхлость организационной структуры, да и сами формы деятельности таких партий, как Союз русского народа, говорили о том, что эта база объединена не столько осознанием его членами своих социально-политических интересов, сколько отсутствием такого осознания. В связи с этим деятельность черносотенных организаций неизбежно должна была привести к результатам, противоположным тем, к которым стремилась. Приобщая политически неразвитые слои российского общества к политической жизни, монархические организации таким образом заставляли их искать ответ на вопрос, каковы все-таки их реальные потребности и нужды. И рано или поздно эти слои осознавали, что их классовые интересы с судьбами монархии никак не связаны.
После поражения революции 1905-07 гг. верховная власть делала все, чтобы усилить позиции правых организаций в Думе и обществе. В отношении Думы это более или менее удавалось. Избирательный закон от 3 июня 1907 г. и откровенное "делание" выборов властями давали такую возможность. В результате правые смогли занять достаточно сильные позиции в III (148 депутатов) и IV Думах (185). Вели они себя там весьма наступательно. Особенно это касалось депутатов от Союза русского народа, которые устраивали в Думе скандал за скандалом, обвиняя Столыпина в заговоре против царя и дворянства. В IV Думе они стали открыто требовать упразднения Совета министров и подчинения министров непосредственно императору (как это было до октября 1905 г.). Однако силы правых в Думе были раздроблены. Уже в самом начале работы III Думы крайне правые депутаты порвали с умеренно правыми - из-за того, что последние проявили склонность к сближению с октябристами. Умеренно правые депутаты, в свою очередь, образовали фракцию т.н. "националистов" во главе с П.Балашовым, В.Шульгиным, В.Бобринским. В 1908 г. националисты создали свою партию с центром в Киеве. Националисты, как и крайне правые, были сторонниками неограниченного самодержавия, неприкосновенности помещичьей собственности и т.д., но избегали таких крайностей, как зоологический антисемитизм, заигрывание с уголовно-люмпенскими элементами и т.п. Одно время Столыпин, утративший поддержку октябристов, пытался даже сделать националистов правительственной партией. Но это ему не удалось, поскольку те не обладали никакой базой вне Думы. У них не было даже собственного печатного органа, а их партия существовала исключительно на деньги одного из своих лидеров - П.Балашова.
Что касается внедумской деятельности, то после поражения первой российской революции не лучшие времена наступили даже для самой многочисленной правой организации - Союза русского народа. С июля 1907 г. СРН переживал состояние перманентного раскола. За растрату денег из него был исключен один из его основателей - В.Пуришкевич, чуть позже ставший председателем новой "черносотенной" организации - Русского народного союза имени Михаила Архангела. Распадались местные организации СРН - в первую очередь рабочие и крестьянские. Рабочие покидали "черносотенные" общества и профсоюзы из-за того, что монархисты отказывали им в помощи во время конфликтов с работодателями или в случае потери работы. Крестьянские же отделы СРН зачастую начинали требовать отчуждения помещичьих земель, и после этого их вынуждены были закрывать местные власти. В результате к 1914 г. многие местные организации СРН насчитывали всего по 2-3 десятка членов. Тиражи черносотенных газет падали, издания закрывались одно за другим.
Происходило все это по причине, прежде всего, крайней узости реальной социальной базы монархического движения. Она ограничивалась исключительно поместным дворянством. Именно его интересы защищали правые организации. Другим классам монархисты практически ничего предложить не могли. Попытка черносотенцев муссировать в своих интересах национальный вопрос тоже окончилась полной неудачей. Их "анти-инородческая" - антисемитская, антифинляндская, антипольская - пропаганда не встречала поддержки общественного мнения.
В связи с резким падением авторитета черносотенцев в обществе ведущая роль в правом лагере постепенно переходила к корпоративной организации поместных дворян "Объединенное дворянство", которая была создана в мае 1906 г. на I съезде уполномоченных дворянских обществ для защиты сословных интересов дворян-помещиков. Во главе ее стоял Постоянный совет объединенных дворянских обществ, председателем которого до 1912 г. являлся гр. А.Бобринский, а с 1913 г. - А.Струков. Видную роль в Совете объединенного дворянства играли лидеры Союза русского народа - В.Пуришкевич, Н.Марков и др. С 1906 по 1914 г. состоялось 10 съездов "объединенного дворянства". Несмотря на видимую стабильность "Объединенного дворянства", со временем становилось все яснее, что, так же как и все правые организации, оно находится в тупике. Вся его деятельность сводилась исключительно к закулисному давлению на власть, от настоящей же политической борьбы оно было далеко, поскольку было неспособно выйти за узкосословные рамки.
В годы первой мировой войны часть представителей правого крыла в Госдуме (прежде всего националисты) вступила в оппозиционный правительству Прогрессивный блок. В конце 1916 г. с требованием устранить влияние на власть "темных безответственных сил" и создать объединенное правительство, готовое опираться на большинство в обеих палатах, выступили даже апологеты существующего строя - один из лидеров крайне правых в Думе В.Пуришкевич и "Объединенное дворянство".
Таким образом, сформировавшись в начале века, каждая из политических сил России уже к середине 1910-х гг., "определилась" со своей социальной базой. Те из них, кто "пасся на чужом поле", к 1914 г. были близки к полному фиаско. Так было с черносотенными организациями, потерявшими всякую опору в "низших" классах, и октябристами, от которых "ушел" средний класс. В итоге из партий, обладавших сколько-нибудь значительной социальной базой, самой правой оказалась либеральная Конституционно-демократическая партия. Видимость существования в дореволюционной России полноценной многопартийной системы поддерживалась во многом за счет политики властей, которые, с одной стороны, обеспечивали правым преимущество при формировании представительных органов - с помощью дискриминационного избирательного права, а с другой, путем репрессий искусственно ослабляли левый фланг и центр. И тем не менее, несмотря ни на что, к началу 1917 г. в оппозицию режиму перешли даже те части политического спектра, чье существование обусловливалось исключительно поддержкой со стороны власти. Падение самодержавия в феврале 1917 г. выбило почву из-под ног у всех политических организаций правее кадетов.
Вся история развития российской многопартийности в отсутствие внешних ограничений представляла собой стремительное движение влево. Это проявилось, прежде всего, в сравнительной численности партий. Так, в середине 1917 г. в Партии социалистов-революционеров состояло около 700 тыс. человек, в РСДРП (большевиков) - около 400 тыс., в РСДРП (меньшевиков) - более 140 тыс., в то время как численность кадетской партии составляла 70-80 тыс. Доминирование левого фланга идейно-политического спектра повлекло за собой быстрое "покраснение" Временного правительства. Если в марте 1917 г. левые силы были представлены в нем только А.Керенским, то уже в октябре большая часть министерских портфелей принадлежала представителям социалистических партий - социал-демократам (меньшевикам) и эсерам. Не менее стремительно радикализовалась и "параллельная" власть - Советы. Весной 1917 г. в них преобладали меньшевики и правые эсеры, но уже к осени того же года инициатива перешла к большевикам и левым эсерам. Выборы в Учредительное собрание (ноябрь 1917 г.) показали, что социалистические партии в совокупности имеют поддержку двух третей населения (40,4% проголосовало за эсеров, 23,9% - за большевиков, 2,6% - за меньшевиков), в то время как кадеты - лишь 4,7%, а более правые партии - еще меньше*.
Подобное усиление левых за счет всех прочих объяснялось особенностями социальной структуры российского общества - безусловным преобладанием т.н. "низших классов" (прежде всего крестьянства), их антагонистичностью по отношению к "высшим классам", а также весьма незначительным удельным весом среднего класса. В этих особенностях крылась и угроза самому существованию в России института многопартийности. "Низшие классы" периода перехода общества от натурального к индустриальному отличаются низкой способностью осознания и отстаивания своих политических интересов. Особенно это характерно для крестьянства, в принципе неспособного самостоятельно подняться до выражения своих интересов на национальном уровне (в революционных событиях 1917 г. оно участвовало не столько непосредственно, сколько опосредованно - через солдатскую массу, состоящую в основном из крестьян, но в силу специфичности своего положения обладающую более высоким уровнем социальной активности). Во многом это справедливо и для рабочего класса, невысокий уровень образованности которого также препятствует его непосредственному участию в политической жизни страны. В условиях, когда участие "низших классов" в политической жизни страны искусственно ограничивается властями, наиболее активная часть крестьянства и рабочего класса удовлетворяет свою потребность в политической деятельности путем вступления в оппозиционные существующему строю организации. Если же "низшим классам" предоставляются облегченные, привилегированные возможности для осуществления карьеры во властных органах, активная их часть автоматически покидает свою среду и переходит в другой социальный пласт. В случае, если процессу мобилизации активной части "низших классов" придается известная непрерывность, это создает условия для нового деления общества на класс "управляющих", обладающий монополией на политическую деятельность, и на класс "управляемых", отстраненный от участия в реальной политической жизни. Отличие такой системы формирования власти от прежней, традиционной, заключается в том, что "высший класс" формируется за счет специально стимулируемого притока выходцев из "низшего класса", что создает благодатную почву для установления в обществе диктатуры одной партии. Главная особенность такой партии - способность обеспечить непрерывность и массовость притока выходцев из "низших классов" в органы власти, а также готовность любыми средствами устранять не только противников, но и конкурентов.
По ряду причин наиболее подготовленной к выполнению этой роли оказалась партия большевиков. В октябре 1917 г. в союзе с левыми эсерами она насильственным путем захватила верховную власть, а к середине 1918 г. установила в стране однопартийную диктатуру. В ходе гражданской войны (1918-20 гг.) все конкуренты и противники большевиков были устранены с политической арены. В борьбе за это большевики активно прибегали к репрессиям, причем не только по отношению к представителям "имущих классов", но и к рабочим и крестьянам, которых они сами объявили своей социальной базой. В итоге к 1920 г. российская многопартийность как политический институт была ликвидирована. Во многих отношениях этот процесс можно считать актом самоликвидации - в вызванной гражданской войной поляризации политических сил, когда инициатива в противостоящем большевикам лагере переходила ко все более правым силам (от меньшевиков и эсеров - к кадетам и даже монархистам), многие рядовые члены социалистических партий в конце концов делали свой выбор в пользу отхода от активной политической деятельности и даже вступления в РКП(б). Логическим следствием "пожирания" одной политической организацией всех прочих явилась последующая эволюция однопартийной системы во главе с большевистской партией в сторону все большей нивелировки. Сначала, в 1921 г., в РКП(б) были официально запрещены все платформы и фракции. В 1923-29 гг. в компартии были разгромлены все попытки неподчинения "генеральной линии" центрального руководства. В 30-х годах уничтожалась уже сама возможность возникновения инакомыслия как в обществе, так и в партии. Период 30-50-х гг. можно считать временем кульминации тоталитарной однопартийной системы.
2.2. Эволюция однопартийной системы (1920-80-е гг.)
Результатом установления в стране большевистской диктатуры стало создание практически новой социально-классовой структуры, в которой непомерно большую роль играла управленческая элита. Сформировавшаяся уже в первые годы советской власти партийно-государственная номенклатура господствовала во всех сферах жизнедеятельности общества. Выражением главенства номенклатурного слоя в политике явилось утверждение однопартийной системы, а статус Коммунистической партии как "основной и направляющей силы советского общества, ядра его политической системы" был законодательно закреплен в Конституции СССР. Такое исключительное положение КПСС привело к тому, что партия из политической организации, объединяющей своих членов на основе приверженности коммунистическим идеалам и ценностям, превратилась в монопольную "партию власти" с многоступенчатой внутренней иерархией. Она была разделена на "внешнюю партию", объединяющую огромную массу рядовых коммунистов, и "внутреннюю партию", фактически определяющую стратегию развития КПСС и страны в целом. Последняя также была эшелонирована по степени причастности к власти. В нее входило руководство страны, партаппарат, а также хозяйственная и управленческая верхушка государственных и общественных организаций.
По сути, советское общество подразделялась на два слоя: управляющих и управляемых. Соответственно и официальная схема социально-классового деления общества на рабочий класс, крестьянство и трудовую интеллигенцию являлась в значительной степени надуманной. Эти "классы" тоталитарного общества не имели свободы социально-экономической деятельности, осознанных общесоциальных и специфических интересов и даже классового самосознания, хотя официальная идеология усиленно стремилась навязать определенные корпоративистские ценности тоталитарного общества в качестве классовых.
Вместе с тем, несмотря на внешнюю статичность, сложившаяся в стране система управления за годы своего существования пережила глубокую внутреннюю эволюцию. Если период 1917 - конца 1920-х гг. явился временем ее становления, 1930-е - первая половина 1950-х гг. - временем расцвета, то в 60-80-е гг. система вступила в стадию старения, сопровождающуюся девальвацией идеологических ценностей и размыванием социальной базы. Первой кризис испытала идеология системы. Из радикально-революционной она постепенно превратилась в консервативно-охранительную. Это не могло не произойти уже в силу того, что не была выполнена главная цель, поставленная партией большевиков, а именно: не произошло мировой социалистической революции, прежде всего в развитых странах Запада, в то время как, согласно марксистскому учению, именно они должны были оказаться наиболее подготовленными к переходу в социализм. Более того, именно страны Западной Европы наиболее сильно сопротивлялись распространению коммунистического влияния. Вынужденное принять это как данность, руководство ВКП(б) выдвинуло тезис о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Однако каждый шаг на пути "строительства социализма" сопровождался не улучшением жизни трудящихся, как это предусматривалось теорией, а напротив - падением ее уровня. Необходимость применения силы для решения самых рутинных проблем не могла не привести к апологии насилия со стороны государства - вне зависимости от целей, с которыми к насилию прибегают. Апология же легитимизированного насилия и государства как инструмента его осуществления - главная черта идеологии консерватизма. Уже к концу 30-х гг. в официальной пропаганде стали проскальзывать "державнические" нотки - верный признак отказа коммунистического руководства от надежд на самодостаточность революционных идей и переноса акцента на легитимизированное насилие как средство достижения политических целей. К концу 40-х гг. к этим ноткам добавились отчетливые ксенофобские мотивы - свидетельство того, что в соприкосновении с внешним миром правящий режим видел не столько возможность расширения своего влияния, сколько угрозу своему существованию. Это же относилось и к методам идеологического воздействия на собственных граждан, опирающегося не столько на убедительность коммунистических идей, сколько на устранение (в том числе физическое) идеологических конкурентов. Однако насильственными методами можно было бороться лишь с внешними проявлениями нелояльности к господствующей идеологии, но не с разочарованием в официально декларируемых целях. Негибкость, застылость форм пропагандистского воздействия, обусловливаемая нарастанием консервативных тенденций в идеологической сфере, приводила к тому, что следование постулатам официального идеологии во многом превращалось в формальный ритуал.
Все эти процессы протекали одновременно с существенными изменениями в социальной структуре советского общества. Как уже говорилось, идеальной почвой для тоталитарной однопартийной системы является постоянная ротация кадрового состава органов власти путем привлечения выходцев из "низших" слоев общества. Причем чем ниже образовательный уровень неофитов, тем легче они поддаются манипуляциям и тем легче их руками выполнить любую задачу - вплоть до физического устранения неугодных. Характерно, что высшей степенью тоталитарности однопартийная система отличалась именно в годы ускоренной индустриализации, сопровождающейся массовым притоком населения из деревни в город. К 60-м гг. ситуация значительно изменилась. Приток сельского населения в город существенно ослабел. Основные социальные группы советского общества формировались уже большей частью путем естественного воспроизводства (т.е. рабочий класс пополнялся в основном за счет выходцев из рабочей же среды и т.д.). Особенно же важным в этом процессе было то, что и правящий слой во многом стал воспроизводиться естественным путем: дети руководителей, получив образование, пополняли ряды "класса управляющих". Это приводило, с одной стороны, к известному ослаблению связи между властью и обществом, а следовательно - к возрастанию идеологической автономии общества от власти. С другой стороны, это вело к нарушению нормальной циркуляции элит, а в перспективе - к их вырождению. Снижение степени манипулируемости аппарата управления имело следствием прежде всего невозможность продолжения в прежних масштабах репрессивных "чисток" как госаппарата, так и общества в целом. Снижение степени насильственного нивелирования социальной структуры общества, в том числе и самого слоя бюрократии, значительно усиливал его диверсификацию, приводил к формированию новых социальных групп (торговцы-частники, деятели сферы "теневой экономики и др.). В итоге советское общество утрачивало присущий тоталитарному строю интегративный бесклассовый характер, усложняясь как по количеству социальных страт, так и по системе отношений между ними. Само государство из тоталитарного постепенно превращалось в авторитарное. Его вмешательство в жизнь общества, прежде всего в духовно-культурную, заметно уменьшалось (хотя под таким же жестким контролем оставалась экономическая, общественная и, прежде всего, политическая сфера). Одновременно сам класс правящей бюрократии становился все менее монолитным, на первый план все больше выходили интересы отдельных его групп и представителей.
Наконец, за годы советской власти значительно увеличился слой интеллигенции - своеобразного "двойника" советской бюрократии. К 60-70 гг. по своему образовательному уровню бюрократия приблизилась к интеллигенции. Между той и другой социальными группами проходил активный взаимообмен. В условиях, когда любой трудоспособный гражданин находился на государственной службе, и бюрократия, и интеллигенция формально относились к одной социальной категории - "служащим". Можно даже сказать, что к интеллигенции относился любой служащий с достаточно высоким уровнем образования, не принадлежавший к т.н. "номенклатуре". Роднило советскую интеллигенцию и советскую бюрократию еще одно свойство - подавляющее большинство и той и другой составляли выходцы из других, "низших", общественных классов, т.е. рабочих и крестьян (колхозников). И если, становясь чиновником, человек автоматически переходил из класса управляемых в класс управляющих, теряя при этом большую часть связей со своей прежней социальной средой, то вливание в ряды интеллигенции не означало такого резкого разрыва, поскольку человек по-прежнему оставался в "классе управляемых". В условиях ослабления репрессий усиление диверсификации общества и более четкое разграничение различных социальных групп приводило к тому, что общество все более отчетливо осознавало факт разрыва между управляющими и управляемыми. Естественно, что первой это почувствовала именно интеллигенция, собственно и являющаяся тем самым органом, которым общество осознает себя. Если принять во внимание естественную для нее как для социальной группы потребность в самовыражении, до известного времени насильно подавлявшуюся, то не удивительно, что именно представители интеллигенции первыми обратились к политической деятельности как средству отстаивания своих социальных интересов. Первые политические группы, открыто выражавшие несогласие с монополией высшего слоя бюрократии (в лице верхушки КПСС) на политическую деятельность, в среде интеллигенции появились уже в начале 60-х гг. Несмотря на преследования со стороны властей (несопоставимые, правда, с репрессиями 20-50-х гг.), такие группы, чья деятельность носила в основном правозащитный характер, во все более возрастающем множестве появлялись на протяжении 60-х - начала 80-х гг.
В условиях, когда все более очевидной становилась неэффективность существовавшей в СССР системы управления и углублялся кризис официальной идеологии, наличие тесных генетических связей со всеми слоями советского общества позволяло интеллигенции, с одной стороны, выражать интересы всего "класса управляемых", все сильнее осознающего свою противопоставленность "классу управляющих", а с другой - "разлагать" и без того неоднородную бюрократию, различные группы и отдельные представители которой, во многом обладающие едиными с интеллигенцией социальными и культурными интересами, все более тяготились мелочной опекой со стороны верхушки партийно-государственного руководства. После того, как во второй половине 80-х гг. руководство КПСС вынуждено было признать необходимость перестройки системы управления страной и в поисках выхода из социально-экономического тупика допустило общественную и экономическую самодеятельность населения, инициатива из рук бюрократии перешла к интеллигенции, быстро ставшей гегемоном общественной жизни. Противостояние управляющих и управляемых при этом не только не уменьшилось, но обострилось до крайности, поскольку интеллигенции, как передовому отряду "управляемых", удалось наконец выйти за свои групповые рамки и мобилизовать активных представителей других социальных слоев, ранее лишенных возможности непосредственного участия в политической жизни общества. Именно интеллигенция в период начала и углубления перестройки стала социальной основой для политической контр-элиты, оппозиционной административно-командной системе и ее правящему слою - номенклатуре. Одной из внешних форм политической активности интеллигенции явилось создание неформальных движений, а впоследствии - некоммунистических оппозиционных партий. В свою очередь, в структуре правящего слоя, в целом оказавшегося не способным к генерированию из своей среды продуктивной контр-элиты, к 1987-88 гг. возникли, "идеологически периферийные группы" (выражение М.Урнова), в сущности маргинальные по отношению к номенклатурной системе. Эти группировки, все больше отдаляясь от официально принятой идеологии и дистанцируясь от официальных партструктур, также стали на путь создания соответствующих политических организаций, сначала в рамках КПСС, а впоследствии и вне ее.
Таким образом, в конце 80-х гг. в недрах российской политической системы вызрели глубинные социальные и экономические предпосылки для возникновения новых субъектов политического процесса - альтернативных политических партий и движений. Советское общество вплотную подошло к созданию многопартийности как института гражданского общества.
