Глава 1.
Некоторые теоретические и методологические аспекты изучения российской многопартийности

   Прежде чем приступить к анализу современной российской многопартийности, следует указать на некоторые специфические моменты, делающие затруднительным использование ряда категорий и понятий, принятых политической наукой для описания политических партий и движений. Так, например, по отношению к современным российским партиям и движениям малоприменима традиционная классификация по принципу "правые-левые". О подавляющем большинстве из этих организаций нельзя говорить как о представляющих интерес какой-либо социальной группы, идеологические установки многих из них не поддаются идентификации с достаточной степенью определенности и т.п. Чтобы обозначить ряд используемых (или, напротив, не используемых) в данной работе понятий, необходимо предварить основное ее содержание соответствующей главой теоретико-методологического характера.

1.1. Место многопартийности в политической системе общества. Понятие политической партии

   Возникновение института многопартийности - один из важнейших признаков становления в стране гражданского общества. Появление и развитие политических партий в значительной мере свидетельствует об эффективности политической системы общества, является важным фактором укрепления демократической природы государства, обеспечения политических прав его граждан.
   Если прибегнуть к аналогиям с экономикой, можно сказать, что многопартийность играет в политической системе ту же роль, какую рынок играет в системе производства. Подобно тому, как рынок создает механизм обратной связи между потребителем и производителем, многопартийная система служит посредником между гражданином и государственной властью. Прежде чем пытаться понять, каким образом многопартийность выполняет эту функцию, уточним, что представляет собой ее элементарный "кирпичик" - политическая партия.
   Максимально абстрактное определение политической партии - организация, борющаяся за власть. Попытка конкретизировать это определение приводит к следующим выводам.
   Во-первых, партия не инкорпорируется непосредственно в систему государственной власти и объединяет своих членов на добровольной основе, которая подразумевает, прежде всего, единство преследуемых целей. Эти цели декларируются публично, и для их достижения используются исключительно политические средства. Таким образом, за рамки понятия "политическая партия" выводятся группы давления, пытающиеся путем воздействия на власть повлиять на процесс принятия политических решений.*
   Во-вторых, партия выражает политические интересы определенной социальной группы или, по крайней мере, претендует на это. Другими словами, она должна представлять еще кого-то, кроме собственных членов и непосредственно связанных с ними людей. Это выводит за рамки понятия "партия" организации клубно-сектантского типа.
   В-третьих, интересы, выражаемые партией, должны носить общенациональный, а не узкокорпоративный характер. Это значит, что партия должна иметь четко сформулированную программную цель, предлагающую определенный проект развития общества. Разумеется, во главу угла могут ставиться интересы отдельной социальной группы, однако при этом проект должен учитывать интересы общества в целом (или хотя бы претендовать на это). Иначе мы имеем дело, в лучшем случае, с корпоративной организацией, если не просто с лоббистской группировкой.
   Наконец, полноценная партия (в своем развитом состоянии) должна обладать разветвленной структурой, между различными частями которой существует строго оговоренное разделение полномочий и обязанностей. Партия должна иметь достаточное число активистов, сеть региональных отделений и выборные центральные органы. Таким образом, за рамки понятия "политическая партия" выводятся многочисленные карликовые организации, претендующие на активное участие в политической жизни, но не могущие реализоваться в качестве реальных субъектов публичной политики.
   Все перечисленные условия подразумевают высокий уровень зрелости как общества, так и государства. Прежде всего, общество должно не состоять из отдельных замкнутых общин, но быть именно гражданским - с дифференцированной, но одновременно единой социальной структурой, с формальным равенством отдельных членов и социальных групп, осознавших необходимость своего участия в политической жизни. (Так же как полноценный рынок подразумевает в качестве условия своего существования не натуральное хозяйство, а единый хозяйственный комплекс с глубоким разделением общественного труда.) Со своей стороны, государственная власть должна представлять собой открытую систему, формирующуюся и функционирующую под известным контролем общества. Для этого, в частности, она должна включать в себя в качестве необходимого звена представительные органы и независимую судебную власть. (Так же как рынок не может существовать в условиях, когда производитель диктует потребителю структуру его потребностей.) Другими словами, эффективное функционирование многопартийности предполагает наличие и взаимодействие устойчивых либо активно формирующихся социальных групп с объективно обусловленными и осознанными социальными интересами и с реальной возможностью реализации этих интересов путем воздействия на политические структуры через различного рода общественные объединения.
   В целом современным российским партиям в той или иной мере присущи все указанные признаки, и потому применение к ним традиционных категорий и понятий политической науки представляется вполне уместным. Вместе с тем, каждый из этих признаков проецируется на реальную многопартийную жизнь России будучи как бы преломленным через призму специфических условий, которые нуждаются в особом оговаривании.

1.2. Идейно-политический спектр. Специфика конфигурации политического спектра России

   Если продолжить аналогию между рынком и многопартийностью, то механизм выполнения последней своих функций выглядит приблизительно так. Потребитель в лице социальных групп выходит на политический рынок, на котором ему предлагается соответствующий товар. В роли этого товара выступает тот или иной проект развития общества и решения общественных проблем. И как на рынке экономическом маркетинговые службы занимаются определением структуры спроса и в соответствии с ним предлагают те или иные товары, точно так же на рынке политическом партии обеспечивают предложение тех или иных проектов общественного развития, тех или иных рецептов решения проблем общества. Другими словами, на обоих рынках потребитель вовсе не обязан четко осознавать свой интерес - за них это делают специальные институты: на экономическом рынке - маркетинговые службы, на политическом - партии. "Покупая" тот или иной товар на политическом рынке (путем голосования на выборах за представителей каких-либо политических сил), общество определяет курс, которого должна придерживаться государственная власть, - так же как потребитель экономического рынка, приобретая те или иные товары, опосредованно формирует структуру и стратегию развития производительных сил.
   Таким образом, из вышесказанного следует, что главнейшей областью приложения сил политических партий является идеология, т.е. создание проектов общественного развития. Прибегая к услугам партий, потребитель политического товара нуждается именно в них. От того, насколько удачный (в том числе и учитывающий все нюансы конъюнктуры) товар сможет предложить та или иная партия, зависит и все остальное: удастся ли ей реализовать свои претензии на роль выразителя политических интересов определенной социальной группы, удастся ли ей рекрутировать достаточное число представителей активной части населения, чтобы образовать сколько-нибудь дееспособную организационную структуру и т.д. Если удастся, она станет полноценной политической организацией, если нет - останется политическим маргиналом, обреченным на существование в лучшем случае в статусе клуба или секты.
   Все разнообразие возможных проектов общественного развития укладывается в поле, которое принято называть идейно-политическим спектром. У этого спектра есть система координат, для обозначения которых традиционно используются такие понятия как "правый фланг", "левый фланг", "центр". Если разместить все существующие идеологии в этой системе координат, то крайне правый фланг займут организации, чьи политические программы можно охарактеризовать как реакционно-романтические, в то время как крайне левый фланг достанется революционным романтикам. Революционные романтики выступают с позиций категорического неприятия действительности и стремятся воплотить в жизнь некий идеальный, до сих пор не имевший место в действительности проект общественного устройства. Реакционные романтики, напротив, исходят из безусловного отрицания любых новаций и борются за возврат к "золотому веку", якобы бывшему некогда в истории, но впоследствии утраченному из-за страсти к бездумному модернизаторству. И крайне правым, и крайне левым присуща готовность пойти для достижения своей цели на насилие, в том числе и нелегитимизированное. Между центром и правым флангом размещаются организации, придерживающиеся консервативных взглядов и ценностей и основной задачей считающие поддержание status quo. Консерваторам, так же как и реакционным романтикам, свойственно негативное отношение к новациям, но они не разделяют веры в "золотой век" и стремятся не к реставрации идеализированного прошлого, а к максимально возможному сохранению существующих реалий. В борьбе за это основную ставку консерваторы делают на силу, но, в отличие от крайне правых, предпочитают опираться на легитимизированное насилие, т.е. исходящее от наделенных соответствующими полномочиями государственных органов. Позицию между левым флангом и центром занимают социальные реформаторы, выступающие за изменение существующего положения, но, в отличие от крайне левых, старающиеся не прибегать к нелегитимизированному насилию. Наконец, место в центре принадлежит тем политическим силам, которые пытаются обеспечить подвижное равновесие между необходимостью внесения известных корректив в общественное устройство и желанием сохранить его жизнеспособные элементы. В реальной жизни основные цвета политико-идеологического спектра имеют множество оттенков, однако описанной схемы это не отменяет.
   Сила того или иного фланга зависит от степени развитости конкретного общества. Так, для стран с недостаточно зрелым гражданским обществом, не имеющим традиций контроля над органами государственной власти, характерна политическая поляризация, при которой наиболее сильные политические организации расположены на левом и правом флангах. При этом, как правило, сила правых организаций обеспечивается в основном поддержкой со стороны во многом независимой от общества государственной власти, предоставляющей, в том числе и посредством дискриминационного избирательного законодательства, привилегии имущим классам. Сила же левых партий обусловливается поддержкой "низших" классов, чьи возможности для участия в политической жизни значительно ограничены по сравнению с классами "высшими". В странах со зрелым гражданским обществом и достаточно развитой системой обратной связи между гражданами и государством, напротив, наиболее влиятельные политические организации тяготеют к центру, в то время как партии, исповедующие крайне правые и крайне левые взгляды, находятся на положении маргиналов.
   Для западноевропейской многопартийности характерно отнесение к крайне правому флангу разного рода религиозных фундаменталистов, легитимистов (монархистов), националистов-этнократов; к крайне левому - анархистов, коммунистов; к центру - либералов. Между центром и крайне левым флангом классическая схема помещает, как правило, социал-демократов, между центром и крайне правым флангом - этатистов ("государственников"). Однако в переходные периоды истории эта схема заметно видоизменяется, что, в частности, случилось в современной России, где в определенный момент противоположные крылья политического спектра - реакционно-романтический (национал-патриотический) и революционно-романтический (коммунистический) - сомкнулись, породив феномен т.н. "право-левой" (или "красно-коричневой") оппозиции. В результате та часть политического спектра, которая, согласно классической схеме, должна располагаться в центре - а именно либеральная, - оказалась вытесненной на один из флангов (левый), а на роль центристов стали претендовать силы, традиционно располагающиеся справа и слева от центра, т.е. консерваторы-этатисты и социал-демократы.
   Следует отметить, что феномен сближения и даже слияния политических крайностей не нов. В 20-30-е гг. ХХ в. он уже имел воплощение в форме германского национал-социализма и итальянского фашизма, соединивших социально-революционную демагогию с неприкрытой ксенофобией. Однако ни в Германии, ни в Италии такое соединение крайностей не привело к коренной трансформации политического пространства. Национал-социализм (фашизм) как политическая сила в конце концов занял место на крайне правом фланге, вытеснив оттуда традиционных реакционных романтиков. Противостоя левым (социал-демократам), крайне левым (коммунистам) и центру (либералам), он ни в коей мере не способствовал смещению центра к одному из флангов, а уж тем более - сближению консерваторов-этатистов и социал-демократов.
   В современной России подобные изменения имели более глубокий характер. С точки зрения специфики той ситуации, в которой оказалась Россия, такая смена ориентиров вполне объяснима. После семидесяти лет политического господства коммунисты не могли не превратиться в силу исключительно консервативную и даже реакционную, а либералы, с их неприятием "развитого социализма", стали своего рода революционерами. Таким образом, коммунистов (как и национал-патриотов), ратующих за реставрацию псевдореалий некоего "золотого века" (псевдореалий - потому что они существуют больше в ностальгирующем воображении их апологетов, нежели в реальной действительности), можно квалифицировать как типичных реакционных романтиков, т.е. "крайне правых". Либералы же, наиболее последовательно отстаивающие необходимость коренных реформ, выглядят вполне "лево". Наконец, консерваторы, борющиеся за сохранение status quo, т.е., в наших условиях, за сохранение масштабного вмешательства государства в дела общества, вполне естественно прибегают при этом к социал-демократической риторике, говоря прежде всего о необходимости государственной поддержки наименее защищенных слоев общества. В результате грань между социал-демократической и патерналистско-этатистской (консервативной) идеологиями оказывается размытой.
   Исходя из вышесказанного, мы намеренно отказываемся от употребления определений "правый" и "левый" при характеристике тех или иных политических сил и будем использовать более конкретные понятия: реформисты, антиреформисты, демократы, либералы, коммунисты, "державники", национал-патриоты и т.п.

1.3. Функции партий в общественной жизни

   В связи с двойственным характером института многопартийности - партия выражает интересы части гражданского общества, являясь при этом структурным элементом системы властных отношений - функции, выполняемые политической партией, можно разделить на политические, т.е. связанные непосредственно с реализацией властных отношений, и общесоциальные, касающиеся прочих составляющих общественной жизни: социальной, экономической, идеологической и т.д.

1.3.1. Политические функции

   Объем и содержание политических функций в значительной степени определяются типом политико-правового режима, нормами конституционного законодательства, а также характером сложившейся в обществе партийной системы. В зависимости от этих условий на первый план выходит то или иное направление деятельности партий.
   Важнейшей политической функцией партии является политическое рекрутирование, т.е. продвижение кандидатов в органы представительной и исполнительной власти. Иными словами, партии представляют собой то связующее звено, с помощью которого осуществляется формирование, селекция и последующая циркуляция политической элиты.
   В российской политической жизни это направление деятельности партий можно считать одним из центральных. Но так как российская многопартийность находится еще только в процессе становления, то для сложившейся политической практики зачастую характерно отсутствие устойчивой связи между лидером и его партией. В связи с этим политический имидж подавляющего большинства российских партий определяется положением и политической репутацией их лидеров, а не наоборот. Однако уже на нынешнем этапе в российской политической элите вычленилась плеяда потенциальных лидеров, получивших первичные навыки политической практики непосредственно в партийных организациях и являющихся, так сказать, не "крестными отцами", а "крестниками" партий. С возникновением поколения партийных функционеров, политическая будущность которых во многом определяется их партийной принадлежностью, появляются предпосылки для создания эффективного механизма обратной связи. Кроме того, в современной России на партии возложена негласная роль "центров кристаллизации" различных политических группировок. Жизненные интересы той или иной части политической элиты объективируются в деятельности политических партий и движений, "озвучивающих" эти интересы. Соответственно, политическая элита постепенно утрачивает свой внепартийный характер и постепенно включается - прямо или косвенно - в процесс межпартийного взаимодействия.
   По мере становления многопартийности все большее развитие получает конституирующая функция, которая заключается в установлении прочных двусторонних связей между политическими институтами и рядовыми избирателями. Конституирующая функция партии имеет две существенные стороны. Во-первых, партия берет на себя задачу решать возникающие в обществе противоречия политическими средствами, т.е. выступает в роли "адвоката" социальных групп. Таким образом, политический и социальный баланс в обществе поддерживается в немалой степени за счет делегирования партиям права представлять и отстаивать в рамках закона чьи-либо интересы. Во-вторых, партии способствуют преобразованию социальных интересов и ценностей, зачастую не имеющих политического содержания, в программы и действия политического характера. Таким образом, партии осуществляют политизацию общественных интересов, которые не связаны напрямую с политическим процессом, но, будучи высказанными партиями, неизбежно приобретают политическое звучание.
   Следует признать, что конституирующую функцию российские политические партии выполняют пока что крайне неудовлетворительно. Объясняется это как переходным характером процесса формирования новой социальной структуры российского общества, так и рядом других причин. Так, представления многих российских политических партий о том, интересы какого социального слоя они выражают, часто трудно назвать как-то иначе, нежели мифологическими. Например, различного рода коммунистические партии традиционно выступают в роли выразителей интересов рабочего класса, но при этом основная часть их членского состава формируется не из рабочих, как следовало бы ожидать, а из средних и низших категорий служащих госаппарата и пенсионеров. Значительная часть российских партий претендует на выражение интересов всего общества в целом, выражая на поверку интересы только своих членов. Многие объединения называют себя выразителями интересов т.н. "среднего класса", затрудняясь, однако, ответить, какие именно категории населения к нему относятся, или прямо признавая, что "средний класс" как таковой в современной России еще не сложился. Нередко та или иная партия заявляет, что выступает от имени конкретной социальной группы, однако при этом сама группа не спешит делегировать данной партии такое право (это наиболее характерно для партий, выступающих от лица бизнесменов и предпринимателей). Если даже партии удается заручиться поддержкой представителей определенного социального слоя, то, как правило, речь идет о поддержке со стороны лишь узкой группы внутри данного слоя. Так, Аграрная партия России претендует на выражение интересов всего "крестьянства" (т.е. людей, занятых сельскохозяйственным трудом), но реально выражает интересы только управленческого звена АПК. То же самое касается Российской объединенной промышленной партии, наиболее последовательно лоббирующей интересы т.н. "директората", но отнюдь не всего слоя промышленников и предпринимателей.

1.3.2. Социальные функции

   Помимо политических, партии выполняют ряд не менее значимых социальных функций. Как наиболее важные следует отметить инновационную, аккумулятивную, интегрирующую функции.
   Инновационная функция состоит в выработке нетривиальных точек зрения, в поиске новых - в том числе альтернативных - путей решения социальных, экономических и политических проблем. Эту функцию западные политологи иногда называют "функцией мозгового треста". Ее выполнение почти не зависит от численности партии и ее представленности в органах государственной власти. И, напротив, огромное значение приобретает интеллектуальный потенциал партийной элиты и работающих на него экспертно-аналитических служб, а также наличие возможности и способности довести свои разработки до сведения государственной власти и ее конкретных носителей, а равно и до общественного мнения.
   Приходится констатировать, что отечественные политические партии в большинстве своем не готовы к выполнению этой функции в полном объеме. Объясняется это, прежде всего, умозрительностью, идеологической расплывчатостью партийных программ, доктринальным характером их происхождения и недостаточной соотнесенностью со злободневными вопросами политической действительности. Если на начальном этапе формирования многопартийности сам факт возникновения некоммунистических партий, оппозиционных тогдашнему политическому курсу, воспринимался как весомая альтернатива, своеобразный вызов тоталитарному режиму, то с переходом российского общества в качественно новую фазу одних лишь политических деклараций оказалось явно недостаточно. Вместе с тем необходимо учитывать, что в настоящее время, на фоне общего кризиса многопартийности западной модели, в нашей стране происходит стремительная перегруппировка политических сил по традиционным для России социальным, геополитическим и мировоззренческим основаниям. Этот процесс сопровождается появлением альтернативных проектов политических решений. В отличие от партийных документов программного характера, такие разработки содержат также указания на механизм реализации этих решений. Во внутрипартийной организационной структуре происходит выделение экспертно-аналитических подразделений, создаются специализированные экспертные советы, научные институты, аналитические центры. В качестве примера можно привести Институт современной политики при Республиканской партии РФ, экспертный совет Партии экономической свободы, аналитический центр Демократической партии России и др. Показательно, что к работе в этих структурах привлекаются не только партийные функционеры, но и беспартийные профессионалы (политологи, социологи, экономисты).
   Аккумулятивная функция состоит в усвоении, синтезе и последующем политическом выражении интересов социальных, этнических, возрастных категорий населения. Аккумуляция социальных интересов является непременным условием совершенствования стратегии партии, залогом ее успешного функционирования. При решении этой задачи партия должна ориентироваться на реальные интересы крупных социальных слоев, производить коррекцию программных установок в соответствии со структурными изменениями общества.
   В мировой политологии существуют различные мнения по данной проблеме. Сторонники концепции "социального представительства" считают, что политические партии в легитимной форме "артикулируют" конфликт между различными социальными и этническими группами. Поэтому, даже в том случае, когда партийные идеологи открыто заявляют о надклассовом характере своих партий, социальная принадлежность сторонников партии и объективное содержание программных документов показывают, чьи интересы в действительности защищает та или иная организация. Иную позицию занимает Д.Сартори, считающий, что в данном случае речь может идти только о "социально-психологическом проникновении", которое по своей природе радикально отличается от политического представительства. Если представительство, по мнению Сартори, подразумевает определенные действия политической организации по защите интересов представляемых слоев населения, то социально-психологическое проникновение предполагает лишь устойчивую связь между социальным составом электората партии и ее программными положениями. В то же время линия, фактически проводимая партией, может существенно отличаться как от декларируемой ориентации на социальную базу, так и от заявленных партией программных установок.
   На наш взгляд, концепция "социального представительства" приложима более к партийным системам развитых индустриальных стран (на что, кстати, указывают и ее авторы). Что касается российских политических партий, то здесь имеются два обстоятельства, ставящие под сомнение правомерность ее применения. Во-первых, реальное социальное представительство может иметь место только в обществе с уже сложившейся социальной структурой, включающей крупные и стабильные группы населения с относительно устойчивыми социальными интересами. В России же экономические реформы привели к глубоким изменениям в социальной сфере. В постперестроечном обществе начался и стремительно развивается процесс имущественного расслоения, выражающийся, главным образом, в размывании прообраза отечественного "среднего класса" и появлении узких групп со сверхвысокими доходами - т.н. "новых русских". В связи с этим частный социальный интерес большей части населения находится только в стадии формирования, к тому же он по-настоящему еще не осознан. Во-вторых, большинство российских политических партий возникло в условиях еще дореформенного социально-гомогенного общества, и это обусловило академический, "интеллигентский", а по существу - внесоциальный, характер российской многопартийности. Явившись побочным продуктом распада официальной идеологии, партии поначалу не могли быть чем-то большим, чем "группами сознания", сплотившимися вокруг идеологических фантомов - лозунгов, символики, а также "харизматических" лидеров. Конечно, в изменившихся социальных условиях партии пытаются по мере сил наполнить свои политические программы реальным социальным содержанием. Однако эти попытки прямо противоположны социальному представительству: новые партии стремятся не столько отразить выкристаллизовавшиеся интересы социальных слоев, сколько найти "группы поддержки" своим программам. Это, в свою очередь, приводит к активному размножению в российской политической системе т.н. "мнимых политических величин", т.е. квазипартийных образований, лишенных какой-либо социальной базы, но обладающих порой немалым влиянием во властных структурах. Как правило, организации подобного рода недолговечны и малочисленны, что, впрочем, не мешает им какое-то время играть довольно видную роль в политическом процессе.
   В этих условиях значительный шаг вперед представляет собой создание организаций лоббистского толка, поскольку эти структуры выражают - на первых порах в довольно примитивной форме - интересы узких, преимущественно элитных, группировок (промышленников, аграриев, частных предпринимателей). Откровенно корпоративный характер этих образований не должен заслонять того обстоятельства, что с их возникновением межпартийная борьба из сферы "чистой" политики переносится в плоскость социально-экономических отношений. Тот факт, что свои специфические интересы первыми осознали представители именно этих групп, легко объясним, во-первых, их узостью и малочисленностью, а, во-вторых, высокой степенью социальной мобильности "новых русских". Несомненно, что дальнейшая дифференциация общества будет стимулировать самоорганизацию корпоративных объединений. Вместе с тем деятельность подобных структур "есть не политическое представительство, а корпоративное лоббирование, демократию не созидающее, демократический процесс не генерирующее". Многопартийности в России еще только предстоит пройти через поэтапную трансформацию корпоративных, клановых структур в полноценные партии, обладающие собственной социальной базой. Осуществляться же эта трансформация станет через взаимопроникновение партийной политики и интересов формирующихся социальных общностей. Партии, оказавшиеся не способными к социально-психологическому проникновению, неизбежно сойдут с политической арены, другие, напротив, утвердятся на ней. Катализатором этих процессов явились выборы в Федеральное собрание на многопартийной основе: российские партии активизировали свою деятельность по аккумуляции и последующему отражению интересов различных социальных групп. В частности, это выразилось в более четкой ориентации партий на свою социальную базу и соответствующей конкретизации программных положений
   Интегрирующая функция занимает ключевое место в структуре социальных функций, что обусловливается ее огромной социальной значимостью. В самом общем виде под интегрирующей функцией понимается деятельность политических партий по сплочению отдельных индивидуумов в единую общность. Эта функция осуществляется в двух направлениях: внутренняя интеграция (упрочение единства организации) и внешняя интеграция (завоевание социальной базы). Заметим, что интегрирующую функцию следует отделять от конституирующей: в отличие от последней она не сводится к двусторонним отношениям "партия - избиратель", а предполагает суммирование частных интересов и социальных ценностей индивидуумов и формирование на этой основе общего социального интереса.
   Возможность возникновения в современной России общего пространства гражданского согласия представляется маловероятной ввиду неосознания социальными группами своих интересов и слабой структурированности общества. В условиях перехода от статусно-иерархического типа социальной дифференциации к имущественному, социальный интерес если и осознается, то на самом низовом, корпоративном уровне. Поэтому главным партиобразующим фактором станет определенное совпадение корпоративных интересов малых кланов, а также консолидирующие ценности как частносоциального, так и внесоциального характера, которые, в той или иной степени, разделяет большинство населения. В России таковыми традиционно являлись государственность, коллективизм, осознание исторической, геополитической и социокультурной уникальности. В особую группу внесоциальных ценностей следует выделить также этноконфессиональные ориентации, объединяющие индивидуумов на национальной и (или) религиозной основе. Партии, основывающие свои программы на идеях подобного плана, всегда будут пользоваться поддержкой определенной части избирателей, особенно в нашей стране, где социальная структура только формируется, а проблемы межнациональных отношений чрезвычайно актуальны. В то же время использование этих ценностей в качестве консолидирующих вряд ли будет успешным в полной мере - прежде всего потому, что в многонациональной России любые установки на национальную исключительность (русского или любого другого народа), будучи реализованы в государственной политике или действиях каких-либо политических сил, неизбежно обернутся усилением сепаратистских тенденций в этнических автономиях и межнациональными конфликтами.
   Таким образом, современным российским политическим партиям и движениям наиболее полно удается выполнять те функции, в осуществлении которых задействованы в основном внутренние ресурсы организаций. В случае же, когда выполнение какой-либо функции возможно только при наличии развитой обратной связи с обществом и государством, успехи партий минимальны. В нынешних условиях наиболее полно выполняется функция политического рекрутирования, в меньшей степени - инновационная и аккумулирующая и в минимальной - конституирующая и интегрирующая (социального представительства).

1.4. Политико-организационный потенциал партий и критерии его оценки. Основные типы российских партий.

   Для определения степени реализации той или иной партией своих возможностей используется понятие политико-организационного потенциала, при оценке которого необходимо учитывать ряд факторов.
   Наиболее очевидным показателем того, насколько партия сумела реализовать себя, служит ее представленность во властных структурах. Здесь необходимо помнить, что до декабря 1993 г. в России не существовало механизма участия партий в формировании органов государственной власти, поэтому представительство во властных структурах партии получали не в результате выборов, а путем вербовки сторонников в рядах уже сформировавшегося политического истэблишмента. Кроме того, множество политических партий создавалось зачастую только в качестве внепарламентской базы поддержки того или иного лидера, и в связи с этим практически исключалась возможность действенного влияния политических партий на представлявших их парламентариев. В силу указанных причин партийная структура общества не совпадала с фракционной структурой представительных органов власти. В условиях "беспартийности" депутатского корпуса фракции не имели стабильного состава и характеризовались отсутствием рычагов воздействия на своих членов, а следовательно - крайне низким уровнем сплоченности.
   Изменение в 1993 г. порядка формирования высших органов государственной власти вызвало соответствующие изменения в характере отношений между властью и партиями. Во-первых, переход от мажоритарной избирательной системы к смешанной способствовал структурированию депутатского корпуса нижней палаты Федерального Собрания по партийному признаку. Во-вторых, после декабрьских выборов были созданы новые партии, возглавили которые представители политической элиты, ранее всячески подчеркивавшие свою внепартийность - произошла "партизация" правящей элиты. В-третьих, существенно изменился статус парламентских фракций, которые Регламентом Государственной Думы были наделены значительными полномочиями по определению плана законотворческой деятельности.
   Однако все эти изменения коснулись только представительной власти - исполнительная власть до сих пор остается "беспартийной". Более того, многие представители тех или иных политических объединений (прежде всего, демократических), став функционерами органов исполнительной власти (администрации президента и правительства), достаточно быстро теряли свое специфическое политическое лицо. Это во многом объясняется организационными особенностями президентской республики, когда исполнительная власть отличается высокой степенью независимости от парламента.
   Численность партии также является важным показателем ее политико-организационного потенциала. Однако в российских условиях определить численность партии, даже приблизительную, чрезвычайно трудно. Официальная статистика фиксирует количество членов партии только на момент ее регистрации и не отражает изменений в этой области. Что же касается сведений на этот счет, предоставляемых руководством партии, то эти показатели, как правило, резко завышены и не пользуются доверием исследователей. Экспертные оценки, частично базирующиеся на анализе данных по регионам, но чаще всего лишь на интуиции, дают только самую общую картину. Но даже с учетом этих обстоятельств реальное соотношение партий по численности выявляется достаточно четко.
   Почти все российские партии крайне малочисленны: от нескольких десятков до нескольких тысяч членов. Исключением является лишь созданная в феврале 1993 г. Коммунистическая партия Российской Федерации - правопреемница КПСС и КП РСФСР. Численность этой партии, по самым скромным оценкам, на порядок превышает численность самых крупных некоммунистических партий и колеблется в пределах 120-150 тыс. человек (самооценка - 570 тыс.), что объясняется широкой опорой партии на фактически не прекращавшие своей деятельности первичные организации КПСС. Кроме этой единственной массовой партии существует ряд достаточно крупных (по российским меркам) партий с численностью более 5 тыс. человек. Это АПР, РКРП, ЛДПР, ДПР (до конца 1994 г.), объединение "Яблоко", партия "Демократический выбор России". Еще одну группу образуют т.н. кадровые партии средней численности (от 2 тыс. до 5 тыс. чел.). Это Демократическая партия России (с начала 1995 г.), Социал-демократическая партия России, Республиканская партия РФ, Социалистическая партия трудящихся и др. И, наконец, подавляющее большинство партий имеет менее 2 тыс. членов.
   Вместе с тем, при всей важности численности партии при оценке ее политико-организационного потенциала не следует абсолютизировать ее значимость - хотя бы потому, что массовость - признак, характерный прежде всего для партий социалистической и особенно коммунистической ориентации. Функции, выполняемые этими партиями, несколько шире, нежели функции партий либеральных и консервативно-этатистских, а тем более националистических и фундаменталистских (массовость которых в подавляющем большинстве случаев является фиктивной). Объем деятельности партий левой ориентации, как правило, не исчерпывается разработкой программ и проектов, политическим рекрутированием и формулированием интересов определенных социальных групп - сюда традиционно включается и функция социализации в самом широком смысле. Очень часто (особенно это было характерно для конца ХIХ - первой половины ХХ вв.) партии социалистической и коммунистической ориентации были едва ли не единственным институтом, посредством которого представители "низших" классов вовлекались в жизнь общества в целом. В связи с этим социалистическим и коммунистическим партиям всегда было свойственно отсутствие четкой грани между статусом активистов и сторонников: последним предоставлялось право членства в партии, а первым - должности руководителей различных уровней. Кроме того, численность этих партий является величиной относительно постоянной - независимо от конъюнктурных скачков общественной активности в период избирательных кампаний и т.п. Что касается объединений, представляющих остальные части политического спектра, то для них характерны противоположные особенности. Во-первых, сторонники этих партий, как правило, остаются беспартийными, а партийное членство фактически означает принадлежность к числу активистов. Во-вторых, им свойственно "раздуваться" в период проведения избирательных кампаний, референдумов и иных акций политической мобилизации, после окончания которых численность этих объединений резко снижается. В период между всплесками общественной активности политико-организационный потенциал этих партий определяется не столько численностью, сколько способностью сохранить в центре и на местах "кадрированные" организации в устойчивом и работоспособном состоянии.
   Не менее важным признаком зрелости партии является наличие у нее сети региональных структур. Для абсолютного большинства российских политических партий характерна слабая развитость организационных структур на местном уровне. Связано это не только с тем, что партии находятся в стадии своего политико-организационного становления, но и с довольно явственно обозначившимся в последнее время падением интереса к политике - особенно среди населения тех регионов России, социально-экономическое положение которых не зависит непосредственно от политической ситуации в центре.
   Численность региональных партийных организаций крайне невелика и составляет, как правило, от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Кроме того, кадровый резерв в российских регионах крайне ограничен. "На региональной политической сцене вот уже в течение 5-6 лет мелькают одни и те же лица, в случае включения в административные структуры обычно теряющие связь со своими организациями..."
   Неразвитость региональной структуры, однако, не означает, что процесс партиобразования сосредоточивается в столицах, а регионы практически не затрагивает. Несмотря на явно кружковый характер, региональные парторганизации, тем не менее, способны активно влиять на региональные органы власти, что наглядно подтвердилось итогами избирательных кампаний в субъектах федерации (1994 г.). В результате выборов в местные органы власти объективизировалась партийная деятельность на региональном уровне, и в основных чертах оформились региональные политические спектры, которые по своей структуре и динамике перегруппировок качественно отличаются от федеральных.
   Политический спектр любого региона включает в себя, помимо отделений российских партий, и местные общественно-политические организации. Наиболее влиятельными (на данном уровне) являются различные национальные движения, особенно в республиках Северного Кавказа, Поволжья, а также объединения казачества на Дону, Кубани, Северном Кавказе, в ряде районов Сибири и Дальнего Востока. Также нужно отметить, что характер межпартийного взаимодействия на региональном уровне далеко не всегда соответствует политике руководства партии. В ряде случаев региональные организации осуществляют межрегиональное взаимодействие с различными партиями и движениями по собственной инициативе, минуя свои центральные органы. Происходит своеобразная "суверенизация" региональных отделений партий. Противоречия по оси "центр - регионы" имеют следствием возникновение внутрипартийной оппозиции по горизонтальному принципу - явление новое в российской политике. Причинами его служат как стремительно набирающий силу процесс регионализации, так и неспособность центрального руководства партии учитывать специфику политической ситуации в регионах.
   О развитии партии свидетельствует также наличие устойчивой системы внутрипартийных отношений, характеризуемой степенью организационной стабильности партии, разветвленности внутренней иерархии, а также тем, насколько деятельность рядовых членов партии определяется решениями, принимаемыми партией в целом. В зависимости от того, как ярко проявляются эти признаки, можно выделить три степени формализации внутрипартийных отношений.
   Партии со слабым уровнем формализации внутрипартийных отношений характеризуются почти неограниченной свободой, предоставляемой их членам в вопросах идейно-политической самоидентификации и организационной дисциплины. Уставы этих партий достаточно либеральны в отношении образования и деятельности различных платформ, фракций, групп и т.п. В этих партиях, как правило, не существует партийного кокуса, т.е. верхушки внутрипартийной элиты, единолично определяющей основные направления политики партии. Оборотная сторона такой организации - фрагментация внутренних политических сил в партии, "идеологический разброд" партийных фракций, постоянная угроза расколов, крайне низкая исполнительская дисциплина. Классическим примером может служить Социал-демократическая партия России, которая за свою шестилетнюю историю пережила целый ряд организационных расколов и в которой при суммарной численности в несколько тысяч членов существует 5 фракций и неоформленных групп.
   Партии с ограниченным уровнем формализации внутрипартийных отношений обязывают своих членов регистрироваться в первичных организациях, материально и лично содействовать партии. Вместе с тем, члены таких партий вольны не участвовать в партийных мероприятиях, если это противоречит их убеждениям. В партиях такого рода допускается существование фракций, но при этом установлен минимальный предел численности. К организациям, наиболее последовательно приверженным этим принципам, относятся Демократическая партия России, Социалистическая партия трудящихся, "Демократический выбор России", отчасти Коммунистическая партия РФ и др.
   В партиях с тотальным уровнем формализации внутрипартийных отношений практикуется жесткое индивидуальное членство и обязательное личное участие членов партии в ее политической деятельности. В подобных партиях фактически запрещается выражение политического инакомыслия и фракционная деятельность - это однозначно расценивается как предательство интересов партии. Обычно в таких партиях существует усложненная процедура вступления и выхода из партии. Классическим примером такого рода партий являются "Память" и Русское национальное единство, которые имеют, сверх того, военизированную форму одежды и многоуровневую систему партийных званий. С некоторыми оговорками к партиям с тотальным уровнем формализации внутрипартийных отношений можно отнести Всероссийскую коммунистическую партию большевиков и Национально-республиканскую партию России. Характер изменений, внесенных в устав Либерально-демократической партии России на ее V съезде в апреле 1994 г., позволяет заключить, что руководство этой партии также решило перевести формализацию внутрипартийных отношений на тотальный уровень. Согласно новому уставу, лидер партии имеет полномочия съезда (в перерывах между съездами) и не переизбирается еще 10 лет после данного съезда.
   В соответствии с наличием вышеописанных признаков можно выделить несколько наиболее распространенных политико-организационных типов российских политических партий.
   Массовые политические партии (развитая сеть региональных отделений, большая численность, высокая степень активности членов партии, сильные и влиятельные руководящие органы, активно воздействующие на свое политическое представительство). Примером состоявшейся партии такого типа является Компартия РФ, отчасти - Российская коммунистическая рабочая партия. Опора на собственные структуры, достаточно прочная связь с социальной базой, сосредоточение "управленческого центра" в высших партийных органах обеспечивают этим партиям возможность не зависеть от участия или неучастия в избирательных кампаниях. Так, РКРП в 1993 г. бойкотировала выборы в Федеральное Собрание, а в 1995 г. сумела провести в Госдуму только одного депутата, близкого ей по взглядам, однако это не мешает ей являться одной из наиболее деятельных политических партий России.
   Относительно крупные кадровые партии (развитость региональной инфраструктуры, как правило - внушительное представительство в органах законодательной власти, обычно структурированное во фракцию, высокая профессионализация партийной деятельности, наличие развитого партийного аппарата и "мозгового центра"). Партии этого типа ориентированы прежде всего на участие в выборах, результаты которых во многом определяют их политические потенции. Политика таких партий в области межпартийных отношений нередко направлена на ассимиляцию мелких сегментов политического спектра. В качестве примеров кадровых партий можно привести Либерально-демократическую партию Россию, "Демократический выбор России", "Яблоко".
   Небольшие, но довольно сплоченные политические партии (устоявшийся политический имидж, интеллектуальный потенциал, позволяющий выдвинуть из своей среды перспективных политиков, действующие организации в регионах). Это Социалистическая партия трудящихся, Республиканская партия РФ и др. Эти партии, как показывает опыт, не склонны блокироваться с кем-либо в качестве младших компаньонов.
   Малочисленные политические партии или партии, не получившие организационного развития (фракционная раздробленность, низкий уровень организационной культуры, недостаток финансовых средств). Это "партии-головастики": основная масса членов сосредоточена в Москве и Санкт-Петербурге, а крайне малочисленные региональные организации московские лидеры используют как свои "опорные пункты". Эти партии, в свою очередь, делятся на несколько групп: 1) партии-"группы сознания" (СДПР, КДП-ПНС, РХДД, ХДСР, СвДПР, Российская партия зеленых и др.) - некоторые из этих партий (РХДД, СДПР) в прошлом имели немалый политический вес, но постепенно были оттеснены с политической сцены, чему способствовали внутрипартийные разногласия или межпартийная конкуренция; 2) партии-секты, которые, будучи немногочисленными, характеризуются жесткой уставной дисциплиной, высокой мобильностью партийного актива, развитостью внутрипартийной иерархии, наличием лидера вождистского склада, пользующегося бесспорным авторитетом внутри своей группировки (НРПР, "Память", Русская партия и др.) - в случае благоприятного стечения обстоятельств партии этого типа могут перерастать в крупные кадровые и массовые партии (ЛДПР); 3) "бизнес-партии", созданные частными предпринимателями (ПЭС - К.Боровой, Партия консолидации - А.Тихонов, Всероссийский союз "Обновление" - А.Вольский и А.Владиславлев и др.) - эти объединения могут распоряжаться значительными финансовыми ресурсами, которые, однако, принадлежат не партиям, а стоящим за ними финансово-промышленным группам; опыт парламентских выборов 1993 и 1995 гг. продемонстрировал неумение руководства "бизнес-партий" организовывать избирательный процесс, следствием чего стало разочарование части их лидеров в политике и утрата ими поддержки со стороны финансовых и промышленных кругов;
   Карликовые партии-аутсайдеры (фактически не имеют региональных структур, численность не превышает нескольких десятков человек). Это Европейская либерально-демократическая партия, Консервативная партия, Российская буржуазно-демократическая партия и др. Эти партии нельзя считать самостоятельными политическими единицами. Независимо от того, имеют ли они представительство в органах власти, их собственный политический вес остается крайне незначительным.

   Таким образом, о политико-организационном состоянии современной российской многопартийности можно сказать следующее. На настоящий момент партии и движения имеют достаточно сильное представительство в законодательных органах власти (в первую очередь - федеральных) и весьма слабое - в исполнительных. Что касается развитости организационных форм российской многопартийности, то в России существует одна массовая партия - КПРФ, а также ряд относительно крупных партий с более или менее развитыми региональными структурами. Большинство российских партий не могут похвалиться ни численностью, ни разветвленной сетью местных организаций. Причем достаточно велик удельный вес карликовых партий-аутсайдеров, не представляющих никого, кроме своих лидеров и их ближайшего окружения. Для наиболее действенных российских партий характерен ограниченный уровень формализации внутрипартийных отношений - партии со слабым или тотальным уровнем формализации в основном находятся на периферии политической жизни (исключение составляет только ЛДПР, да и та в системе российской многопартийности находится в своеобразной изоляции - с ней избегают контактировать не только демократы, но также антиреформисты и "центристы").

1.5. Особенности механизма партиобразования в России

   Становление многопартийности в России в различные периоды имело свои особенности, но, как правило, в качестве непосредственных побудительных мотивов для организации партии выступали следующие факторы: 1) общность психотипов, личностные симпатии или антипатии, ориентация на популярного политического лидера; 2) единство ценностных ориентаций, приверженность определенной системе взглядов или идейно-политическому течению; 3) давление внешних обстоятельств (раскол внутри партии, перспектива досрочных выборов); 4) необходимость организационной консолидации на основе общих корпоративных интересов, реализация которых оптимально достижима в рамках парламентских структур. Если первые две группы причин доминировали на начальном этапе становления многопартийности, то в 1992-94 гг. ключевое значение приобрели две последние.
   Образование политических партий в современной России осуществлялось преимущественно двумя способами. Первый, наиболее распространенный путь - это самоорганизация "снизу", второй - предварительное конструирование политической организации "сверху". Самоорганизация политической партии предусматривала после возникновения в результате инициативы группы лиц первоначальное функционирование в качестве различного рода неформальных объединений (народных фронтов, клубов гражданских и правовых инициатив и т.д.). В процессе своего развития партия эволюционировала к более сложным организационно-правовым формам и завершающим этапом развития становилось ее конституирование в качестве самостоятельной политической единицы.
   В рамках этого пути были возможны два варианта самоорганизации: рождение партии непосредственно из политизированного неформального движения (таким образом возникли Партия свободного труда, Русская партия, Партия возрождения) или создание ее на базе блока избирателей, с опорой на уже имеющиеся предвыборные структуры в регионах. По последнему сценарию были образованы наиболее крупные политические организации демократической ориентации: движение "Демократическая Россия" (после выборов Съезда народных депутатов РСФСР в 1990 г.), партия "Демократический выбор России" и объединение "Яблоко" (после выборов в Федеральное Собрание в декабре 1993 г.).
   Общими признаками всех политических партий, возникших путем самоорганизации, являются слабая организационная устойчивость и высокая степень отождествления имиджа партии с имиджем ее лидера. Партии, выросшие из неформальных организаций, характеризуются, кроме того, сильной зависимостью организационного единства партии от межличностных отношений.
   "Снизу", из неформального движения, партии образовывались преимущественно в 1988-91 гг. , когда политически активная часть общества видела в создании партий основное средство реализации собственных политических убеждений, отличных от официальной точки зрения.
   Впоследствии, однако, эту форму партиобразования стало постепенно вытеснять построение партии "сверху". В этом случае активному существованию организации предшествует длительный период "партстроительства" с использованием уже накопленных на внепартийной основе ресурсов. В качестве последних выступали, прежде всего, политический потенциал и организационные возможности учредителей партии, составляющих ее политико-организационное ядро. Именно это ядро осуществляло планомерную разработку программных документов партии, а вопрос о распределении властных полномочий в создаваемой организации решался по предварительной договоренности между потенциальными лидерами. Таким образом, процесс образования партии "сверху" в действительности означал лишь формализацию уже фактически установившихся отношений между представителями определенной части политической элиты, сплоченной общими корпоративными интересами. В российской политической практике инициаторами такого создания партий были либо высшие руководители федеральных и региональных органов исполнительной власти, либо представители депутатского корпуса.
   В первом случае учредители партии в той или иной мере использовали возможности возглавляемых ими государственных органов. Первым опытом создания партии по такому сценарию стало учреждение Партии российского единства и согласия. Весной 1995 г. таким же образом было создано движение "Наш дом - Россия", активно опирающееся на структуры общефедеральных и региональных органов исполнительной власти. Естественно, что актив партии составили, в первую очередь, руководящие работники органов исполнительной власти федерального и регионального уровней. Позитивным моментом для таких партий и движений является возможность привлекать дополнительные административные ресурсы. Однако именно эта зависимость нередко оборачивалась против самих партий, когда они переставали пользоваться поддержкой со стороны власти, без которой их политический вес становился крайне незначительным. Это наглядно показали итоги парламентских выборов 1995 г., когда две бывшие "партии власти" - "Выбор России" и ПРЕС набрали несравнимо меньше голосов, чем в 1993 г.
   Во втором случае политические партии создавались на основе уже сложившихся парламентских фракций и депутатских групп, самоорганизовавшихся в процессе парламентской борьбы. Как правило, такое образование сопровождалось организационным слиянием парламентской фракции со своими группами поддержки. В отличие от протопартий, формируемых на базе предвыборных блоков, такие партии создавались по инициативе, исходящей от уже активно функционирующих парламентских фракций с устоявшейся политической репутацией. По такой модели были образованы Российский общенародный союз (1991 г.), движения "Смена - Новая политика" (1992 г.), "Стабильная Россия", "Дума-96", Народное движение "Россия", Общественно-политическое движение "Согласие" (1995 г.). В целом эти "депутатские" структуры не получали должного организационного развития, т.к. их создатели заботились, главным образом, о том, чтобы с помощью создания собственной политической базы повысить политический статус фракции-инициатора. Кроме того, политическая влиятельность подобных объединений всецело зависит от интенсивности парламентской деятельности ее учредителей.
   Еще одним организационным источником создания партий явилось дробление уже существующих партий и движений, в частности внутрипартийные расколы в только что созданных политических партиях. Так были образованы Свободно-демократическая партия России (возникла в 1990 г. после выхода из Демократической партии России ряда ее организаторов) и Российская социально-либеральная партия (образована в начале 1992 г. после выхода из Республиканской партии РФ сторонников социально-либеральной доктрины). Основой для других партий послужили различные платформы, течения, организационно неоформленные группировки внутри КПСС. Зарождаясь как достаточно лояльные по отношению к КПСС, они впоследствии все более дистанцировались от нее и в итоге заявляли о полном идейном и организационном разрыве с компартией. На различных этапах российской истории 1990-91 гг. такими организациями являлись "Демократическая платформа в КПСС" (впоследствии - Республиканская партия Российской Федерации), "Демократическое движение коммунистов" (впоследствии - Демократическая партия коммунистов России, в дальнейшем переименованная сначала в Народную партию "Свободная Россия", а затем в Российскую социал-демократическую народную партию).
   Несмотря на значительный элемент самоорганизации, политические партии подобного происхождения в решающей степени опирались на уже имевшиеся политические связи, а также на сохранившиеся и реально действовавшие фрагменты организационной инфраструктуры. Особое место в этой группе занимают партии, возникшие уже после прекращения деятельности КПСС в августе 1991 г. Их отличает провозглашение правопреемственности от КПСС с сохранением базовых политических принципов компартии.
   Наиболее редко встречающийся вариант партиобразования - т.н. унитарный путь, то есть объединение нескольких политических партий. Фактически единственным в постперестроечной российской политической истории примером слияния нескольких организаций в единую партию стало создание в феврале 1993 г. Коммунистической партии Российской Федерации, объединившей региональные структуры комдвижения. Все другие попытки объединения политических партий неизменно встречали противодействие со стороны части партийного актива и в итоге заканчивались неудачей.
   В ряде случаев партии создавались на основе неполитических общественных объединений и коммерческих организаций. Так, при создании Партии экономической свободы ее организаторы опирались на разветвленную сеть филиалов Российской товарно-сырьевой биржи. Становление Народно-патриотической партии происходило с использованием оргструктур Союза ветеранов Афганистана, Партия демократической инициативы возникла на базе Союза предпринимателей и арендаторов, Партия самоуправления трудящихся - на основе региональных филиалов Межотраслевого научно-технического комплекса "Микрохирургия глаза". Наибольший размах эта практика получила при создании Аграрной партии России, базирующейся на структурах аграрно-промышленных профсоюзов, Аграрного союза, иных корпоративных организаций сельскохозяйственных производителей.
   В последнее время наметился еще один потенциальный источник партиобразования - преобразование общественно-политических движений в политические партии с индивидуальным фиксированным членством либо учреждение параллельной структуры партийного типа со схожим названием. Необходимость такой реорганизации обычно вызывается желанием упорядочить отношения внутри организации путем придания ее структурам более жесткого характера. Решение о реорганизации в политическую партию в 1993 г. принял Российский общенародный союз, в 1995 г. была создана Федеральная партия "ДемРоссия". О намерении преобразоваться в будущем в политическую партию неоднократно заявляло и движение "Наш дом - Россия". Однако процесс трансформации политических движений и общественных объединений в политические партии во многом продолжает сдерживаться несовершенством российского законодательства, фактически предоставляющим объединениям непартийного типа те же права, что и политическим партиям.*
   Таким образом, если классифицировать российские политические объединения с точки зрения источника их происхождения и механизма формирования, то следует отметить, что структура современной российской многопартийности весьма неоднородна. Одни партии являются продуктами кризиса традиционной идеологии, другие появились в результате распада официальных партийных структур, возникновение третьих вызвано внешними политическими факторами, четвертых - необходимостью содействовать удовлетворению корпоративного интереса. Из-за того, что политическая система страны эволюционировала с беспрецедентной скоростью, более совершенные способы политической организации не вытеснили предшествующих. В результате "архаичные" и современные формы партстроительства сосуществуют одновременно.

* * *